– И что это изменит? – спросила профессоресса Кросера так тихо, что комиссару пришлось напрячься, чтобы расслышать ее слова.
Брунетти показалось, что на заднем плане раздается какое-то дребезжание. Хотя… Может, ему послышалось?
– Когда вы хотите прийти? – удивила его вопросом профессоресса.
– Может, после обеда? В три пополудни вам будет удобно?
– Да, – сказала она и завершила разговор.
– Согласилась, – сказал Гвидо Гриффони.
– Отлично! Думаю, у нее дома будет удобнее.
– Для профессорессы? – уточнил Брунетти.
– Да, – ответила Гриффони, вставая. – А мы сможем осмотреть ее квартиру.
На обед они решили пойти вместе. Брунетти позвонил Паоле и сообщил, что ему надо кое с кем встретиться, и она отнеслась к этому известию спокойно: детей устроит любая еда, главное, чтобы ее было много.
– Срочная работа? – спросил Гвидо. Может, Паоле нужно написать научную статью или проверить экзаменационные работы…
– Нет, интересная книга.
На этом их разговор закончился.
За ленчем Брунетти и Гриффони беседовали о деле, вызвавшем большой резонанс в местной прессе: доктора-египтянина судили за убийство шестнадцатилетней дочери. Причиной преступления стала обнаруженная горе-отцом игривая переписка в фейсбуке – между девочкой и ее одноклассником-итальянцем. В числе сообщений, превративших обычного отца в убийцу, было такое: «Ты сегодня очень хорошо отвечала на уроке истории». На следующий день парень написал: «Пойдем на кофе после уроков, если у тебя будет время?» С фейсбуком папаша был на «вы», чат проверить не мог, потому и не узнал, что на первое сообщение девочка не ответила, а на второе написала: «Нет».
Отец зарезал ее во сне, позже сказав полиции, что не смог бы этого сделать, если бы дочка не спала и смотрела на него. Он, видите ли, слишком ее любил!
Брунетти и Гриффони обсуждали этот инцидент с отчаянием, которое приходит только тогда, когда в полной мере осознаешь, сколько в этом мире глупости и предрассудков.
– Господи, ей было всего шестнадцать! И отец убил ее за то, что парень спросил, не хочет ли она выпить с ним кофе! – сказала Гриффони. – Если вспомнить, что я творила в этом возрасте… – И она выразительно прикрыла глаза рукой.
– Но ты не египтянка, – заметил Брунетти.
– Она тоже, – ответила Клаудиа резко. – Девочку привезли сюда трех лет от роду. Или она все равно должна вести себя так, будто ее вырастили в шатре посреди пустыни?
– Отец говорит, что хочет умереть, просит, чтобы его убили…