Незнакомка, похоже, и не ждала улыбок. Она вошла в дом, придержав для Брунетти дверь.
– Входите. Он наверху.
Умышленно держа рот на замке, Гвидо прошел мимо нее в пахнущий сыростью коридор, откуда наверх вела деревянная лестница. Вероятно, этот дом был построен для рабочих Арсенала в конце позапрошлого века. В таких зданиях все чаще размещались заведения типа bed & breakfast гостиничной сети Relais Bijoux. Это осталось жилым…
Брунетти поднялся по лестнице, хозяйка – следом за ним. На площадке второго этажа она сказала:
– Направо!
Гвидо развернулся и увидел другую дверь – на этот раз правильной прямоугольной формы; она была приоткрыта. Из-за двери в коридор проникали свет и тепло.
– Входите! – сказала женщина, подходя к комиссару ближе и едва ли не вталкивая его в комнату.
Не спросив позволения, Брунетти толкнул дверь и вошел в комнату с низким балочным потолком. Балки выглядели несколько непривычно. Они были источены червями и сплошь покрыты темными пятнами копоти, словно тут годами грелись от угольной печки, такой, какая была у его деда с бабкой. Пара окон, близко одно к другому, но что за ними – не видно, потому что стекла изнутри запотели и влага стекала каплями.
При виде конденсата Брунетти особенно остро ощутил, как жарко натоплена комната. Казалось, даже стены источают жар, а не только два электрических обогревателя у софы, на которой полусидел-полулежал мужчина с бледным лицом и длинными прямыми волосами. Был почти полдень, но окна совсем не пропускали света. То ли улочка была слишком узкая, то ли прилегающие дома слишком высокими? Одно Брунетти ощущал совершенно четко: он в ловушке, или в пещере, или в тюремной камере.
Мужчина поднял на него глаза:
– Кто вы?
– Меня зовут Гвидо.
– Они вас прислали?
– Да! – ответил Брунетти, вложив в это восклицание столько нетерпения, сколько смог.
– Что им надо?
У мужчины был голос курильщика, вязкий и неприятный.
Комиссар улыбнулся, подтянул к себе стул и без приглашения сел на него.
– А вы как думаете, синьор Форнари?
Брунетти оглянулся и увидел, что женщина по-прежнему маячит в дверях.
– Ей обязательно тут находиться? – грубо спросил он.