– Где он?
– В кровати. – И, словно надеясь, что они помогут ее мужу, женщина произнесла: – В оспеда́ле[133] сказали, чтобы я позвонила в Са́нитранс[134], пусть они доставят его к ним, а я отвечаю, что нам это не по карману. Да он и не захочет никуда ехать. Это было… – Она посмотрела на наручные часы: – …два часа назад. Мне пришлось выйти из дому, чтобы позвонить. Никак не могу найти
– Синьора, хотите, мы вызовем помощь? – мягко предложила Клаудиа. – Мы можем позвонить в Гвардиа медика[135].
В дальнем конце улицы появилась молодая пара, и женщина сказала:
– Пожалуйста, войдите в дом!
Она взяла Гриффони за руку и буквально втащила ее внутрь. Брунетти вошел следом за коллегой. Синьора Сартор захлопнула дверь и привалилась к ней спиной, явно испытывая облегчение.
Брунетти с удивлением обнаружил, что стоят они не в прихожей, а уже непосредственно в жилом помещении – в гостиной. Первый этаж; окна, расположенные по обе стороны входной двери и занавешенные тяжелыми шторами, выходят на
Синьора Сартор стояла, скрестив руки на груди и обхватив себя за плечи. Ее губы были плотно сжаты. Она все еще не понимала, кто они и зачем пришли. Женщина несколько раз моргнула, пытаясь лучше рассмотреть своих гостей. Потом шагнула к софе и схватилась за спинку.
– Синьора! Вы что-нибудь ели сегодня? – спросила у нее Гриффони.
Женщина подняла голову и посмотрела на нее.
– Что?
– Вы что-нибудь ели сегодня?
– Нет. Нет, конечно! У меня слишком много дел, – ответила синьора Сартор, нервно сжимая руки.
– Простите, могу я попросить у вас стакан воды? – задала еще один вопрос Клаудиа.
Эта простая просьба, казалось, напомнила синьоре Сартор о том, что она хозяйка дома и, в общем-то, не обязана никому ничего объяснять.
– Да, конечно, – сказала она. – Идемте! Могу угостить вас кофе. Немножко кофе у нас осталось.
Она отошла от софы, и Брунетти с Гриффони, чьи глаза за это время успели привыкнуть к полумраку, увидели слева занавешенный дверной проем. Хозяйка направилась туда. Гриффони шла на шаг позади нее. Раздвинув шторы, синьора Сартор обернулась и указала Брунетти на дверь за софой.
– Муж там! Может, он… – начала она, но не закончила фразу, как будто понятия не имела, что мог бы сделать ее муж.
Брунетти дождался, когда раздастся звук льющейся из крана воды и бряцание металла о металл. Ему случалось видеть это выражение безысходного отчаяния на лицах жертв преступления и людей, угодивших в аварию. Во-первых, нужно напоить их чем-нибудь сладким; во-вторых, если получится, заставить их поесть. И закутать во что-то теплое… Только сейчас он заметил, как холодно в комнате. Чрезмерная влажность лишь усиливала дискомфорт.
Комиссар прошел к двери и открыл ее, не удосужившись постучать. Вонь ударила ему в нос – запах сырости и сероводорода. Так пахнет в звериных клетках и в домах у стариков, которые уже не хотят жить и перестали мыться и регулярно принимать пищу. От того, что в комнате было тепло, зловоние лишь усиливалось. Брунетти оглядел комнату, ища источник запаха, и увидел в углу электрический обогреватель с пятью красными полосками на индикаторе, мигающими назло сырости. В единственное полузашторенное окно проникал скупой свет, которого все же хватало на то, чтобы то немногое, что было в комнате, обрело форму: двуспальная кровать, маленький столик, на нем – пустой стакан.