– Я еду.
– Не-а, ты ссыкун.
– Я завтра еду в Риардан.
– Что, серьезно?
– Рауди, я серьезен как раковая опухоль.
Он кашлянул и отвернулся от меня. Я тронул его за плечо. Зачем я тронул его за плечо? Не знаю. Глупо. Рауди резко повернулся и толкнул меня.
– Не трогай меня, ты, гомосек отсталый! – заорал он.
Сердце мое разбилось на четырнадцать осколков, по одному на каждый год, пока мы с Рауди были лучшими друзьями.
Я заплакал.
Ну, это как раз не удивительно, а удивительно, что Рауди тоже заплакал, а он это люто ненавидел. Он вытер глаза, поглядел на свой мокрый кулак – и закричал. На всю резервацию. Ничего более жуткого я в жизни не слышал.
Это был крик боли, чистейшей боли.
– Рауди, прости, – говорю. – Прости.
Он продолжал кричать.
– Ты всё еще можешь поехать со мной. Ты всё еще мой лучший друг.
Рауди перестал кричать горлом, но продолжал кричать глазами.
– Ты всегда считал себя лучше меня, – заорал он.
– Нет, нет, я не считаю себя лучше кого-либо, я считаю себя хуже!
– Почему ты уезжаешь?
– Я должен. Я умру, если не уеду.
Я снова тронул его за плечо, Рауди дернулся.