Осмотрев квартиру и немного подергав черную лакированную дверь я пошла на кухню чего-нибудь перекусить. Только съев пару сэндвичей, я услышала звонок. Пришли стилисты. Феи, блин.
Цвет волос сказали не вернуть, больно материалы не качественные при покраске использовали. Только отращивать заново.
Не то, чтобы я расстроилась после слов стилиста, но стало неприятно. Все остальное было непривычным, но вполне приемлемым.
Макияж, одежда, обувь и косметика, которой меня усиленно учили пользоваться.
Снова возникли мысли о золушке, наверное, поэтому стало тошно от всего этого. Потому что бал закончится и принц превратиться в жестокого тирана, который, чтобы доставить удовольствие себе, будет бить меня.
Все было хорошо, ровно до того момента когда мне показали платье, в котором я должна предстать перед именитыми людьми на благотворительном вечере в качестве любовницы одного из богатейших людей страны.
— Я это не надену, — сразу говорю я, когда передо мне показывают красное безвкусное платье с глубоким декольте и вырезом почти до пупка. — Уберите это.
Нет, я конечно понимаю, одевать и делать то, что хочет Хозяин дома, но выглядеть шлюхой и по сути позорить его? Нет, не хочу.
— Это платье выбрала секретарь Давида Марковича.
— Пусть она его и одевает. А я надену синее.
Оно было строгим, все в блестках, и очень симпатичным.
Девушка в строгом сером платье поджимает губы. Уходит из спальни, и возвращается спустя несколько минут с телефонной трубкой.
На проводе ко мне обращается женский низкий голос, от которого неприятный холодок по телу.
— На протяжении долгого времени именно я слежу за гардеробом девушек Давида Марковича для сопровождения, и вы первая пожаловались на мой изысканный вкус.
Изысканный, надо же.
— Моим нанимателем является Давид Маркович, — отвечаю в том же тоне, — Пусть он придет и сам скажет, что его устраивает это платье.
Отключаю телефон и возвращаю бледной девушке.
— Вы это зря. Она еще та сука, покоя вам не даст.
— Разберусь, — отворачиваюсь к зеркалу и начинаю переодеваться с неким женским тщеславием осматривая свой изменившийся внешний вид. При этом думаю о своем протесте.
В конце концов, мне все равно терпеть боль и унижение, так хотя бы выглядеть на людях буду прилично.