— Какая, правда вам нужна?
— Ты шлюха? Как много мужчин у тебя было?
Молчание только злило его и принесло в руку желание ударить.
Он, с шумным выдохом подчинился, опуская плеть прямо на ягодицу.
И снова ни звука, ни стона, словно она терпит. Но ему не нужна мученица, ему нужна саба!
Новый удар и прогиб в спине стал больше, а запах женственности ударил струёй в нос.
Еще удар и член стал ныть от возбуждения.
Новый удар — сильнее, еще один и еще.
— Отвечай Майя! Сколько! Сколько мужиков тебя трахали! — рычит Давид и слышит жалобное:
— Один! Только один!
Поверить в это сложно, почти невозможно, но Давид кивает сам себе.
— Значит, для тебя это была вторая продажа? — новый удар и наконец, стон, от которого у Давила темнеет в глазах.
— Первая.
Он отбрасывает плеть, разворачивает к себе лицо, по которому бегут слезы оставляя дорожки на щеках и целует дрожащие искусанные губы, потому что знал, знал, что она не шлюха.
Пусть она стояла там, пусть готовила свое тело для извращенца, но самое главное попала в руки именно Давида.
Было еще множество вопросов, но в голове Давида шумят волны острой похоти, разбивающиеся о здравый смысл, как о скалу и он решил оставить их на потом. Сначала, он покажет своей сабе, как можно получать удовольствие от боли.
Одна рука на шее, другая на животе и тянется вниз, и Давид кладет Майю на мягкий пол, садится между ног и продолжает давление.
Живот, шея.
— Слушай меня. Есть простое слово. Стоп. Говоришь его тогда, когда понимаешь, что не выдерживаешь, что боль уже невыносима. Поняла?
Она кивает и Давид тянет руки ниже и нащупывает нежные влажные складки. Он гладит их, внимательно наблюдая за реакцией на напряженном лице Майи.