Ей стыдно? Или это игра?
Он уже хотел приказать повернуться, но приятная нега предвкушения, разлившаяся по телу заставляет его умолкнуть.
Просто наблюдать за тем как она заводит руки за спину. Как пытается нащупать замочек.
Усмешка касается его губ, когда после третьей попытки руки ее безвольно опускаются. Ну что ж, даже раздевание он будет контролировать сам.
Он подходит близко, долго рассматривает совершенство кожи, окрашенной в приятные томные тона желтого цвета и ведет линию над кромкой платья, которое планирует скоро снять. Сорвать его так же, как маску, под которой скрывается его истинная саба, его настоящая женщина.
Он с восторгом чувствует, как дрожь пробегает по телу Майи, а когда он начинает тянуть за молнию, то сразу слышится тихий стон.
Под платьем нет бюста, он еще в машине это оценил, когда мял груди, сжимал соски с удовольствием, ощущая тугое кольцо пухлых губок на своем члене.
Под платьем лишь трусы, Давид подцепляет их пальцами, тянет на себя, чтобы они впились в кожу, целует то самое плечо и резко отпускает ткань.
Она со смачным звуком шлепает Майю, от чего та издает громкий вскрик, но внезапно изгибается в пояснице.
Давид доволен. Как мало надо сделать Майе, чтобы сделать его довольным.
Стон, прогиб, обнаженное плечо и правда.
Правда…
— Кто ты? — снова шепчет он на ухо и прикусывает его, массируя шею. — Скажи мне кто ты на самом деле?
— Я… — поджимает она ягодицы, когда Давид прижимается к ним своим внушительным бугром. — Не знаю. Не понимаю, о чем вы спрашиваете. Мне очень жаль.
— Мне тоже очень жаль, — говорит Давид и гневно сдергивает платье с плеч ног, рвет трусы и толкает Майю на кушетку, такую же мягкую, как все в этой комнате.
Будь тут белые цвета, можно было подумать, что это комната для безумца. И порой именно таким считал себя Давид.
Особенно сейчас, когда буквально хочет сожрать, эту бледную упругую плоть ягодиц.
Она оттопырила их, держа ноги в чулках прямо, хотя видно что ей хочется их согнуть.
— Скажи правду!
(арт визуализация Давид и Майя)