– Мало зерна! Двадцать или тридцать телег. Ты знаешь, как я люблю лошадей! У меня душа не на месте – всё время думаю, как же нам с ними быть? Они не должны голодать. Цимисхий не хочет брать город приступом, потому что знает: все наши лошади скоро вымрут! И мы все вымрем от голода. А наш князь пьёт вино и ждёт, когда Калокир за него всё сделает!
– Хорошо. Что ты предлагаешь?
– Надо устраивать вылазки! За провизией, за зерном! Топить корабли! Просто не давать ромеям покоя!
– Что это даст?
– Цимисхий не выдержит, бросит войска на штурм! И кровью умоется. Крепость мощная – ни ворота её, ни стены за один день таранами не пробить. А со стороны Дуная и вовсе не подойти, там крутой обрыв. Мы здесь перебьём половину этой павлиньей армии, а потом выйдем в поле и со второй половиной сшибёмся уже на равных! Как тебе план?
– Блестящий, – признал Рагдай, наполняя чашки вином, – а тебе ни разу не пришло в голову, что Ратмир, Лидул и Сфенкал уже двадцать раз его предлагали князю? Ты правда думаешь, что твоя глупая башка всех опередила сообразительностью?
– Рагдай, – вдруг сказала Агния, резво вскакивая с кровати, – ты это предполагаешь? Или ты это слышал?
Два собутыльника удивлённо уставились на гречанку. Они совсем забыли о ней, хоть она лежала на видном месте. Её лицо было напряжённым, радостным и зловещим одновременно.
– Ты это предполагаешь? – опять спросила она Рагдая, – или ты это слышал?
– О чём ты? – устало спросил Рагдай.
– О плане Талута! Ты сам, своими ушами слышал, как Куденей, Ратмир и Сфенкал все эти дела обсуждали с князем? Или ты это предполагаешь?
– Я это знаю. Но ты бы лучше не лезла в наш разговор! Пошла вон отсюда.
– Да, я пойду! Пойду прямо во дворец, спрошу самого Сфенкала об этом плане. Пусть Сфенкал скажет, плох план или хорош, и если хорош, то пусть объяснит, почему он ещё не осуществлён?
– А там без тебя с этими делами не разберутся никак? – зевая, осведомился Талут.
– Наверное, нет. Я не собираюсь жрать одну кашу! А рыбу я ненавижу.
И Агния убежала, даже забыв надеть башмаки. Когда она выскочила на улицу, ветер окончательно разметал её удивительную причёску. Через окно поглядев ей вслед, Рагдай и Талут сказали друг другу, что она – дура, а потом выпили и опять забыли о ней. Полчаса спустя к ним вошёл Ратмир. Он сразу же сообщил, что встретил сейчас на улице Агнию, и она пристала к нему с расспросами, почему нельзя устраивать вылазки за провизией.
– И что ты ей на это ответил? – спросил Рагдай.
– Я сказал, что можно. Кто же ей запретит устраивать вылазки за провизией?
И Ратмир уселся за стол. Вина было ещё много, второй кувшин только начали. Сделав пару глотков прямо из него, Ратмир весело поведал, что Софья и Эльсинора сейчас около залива сцепились с Ирмой и Епифанией – так сцепились, что растащить их смогли только вшестером, да и то не сразу.
– Из-за чего они подрались? – без всякого интереса спросил Талут. Новости о драках между гречанками были столь же частым явлением, как вопросы про Иоанна-патрикия. Ещё больше всем надоело их противостояние с музыкантшами, возглавляемыми Кристиной.
ebooksa