— Вам кого?!
— Полиция! — громко объявила Глория. — К Эдриану Клоузу. Открывайте именем закона и Его Величества!
Лязгнул замок, и дверь приоткрылась. Поперёк молодого мужского лица шла натянутая стальная цепочка.
— Простите, офицеры, — хозяин квартиры изобразил фальшивую улыбку, — но мне бы хотелось увидеть ваши удостоверения.
Глория достала документ с вытесненным гербом.
— Со мной консультант, — указала она на меня. — У него удостоверения нет. Он не служит в полиции.
Дверь распахнулась, и Эдриан Клоуз отступил в полумрак прихожей.
— Опасаюсь грабителей, — сказал он извиняющимся тоном. — В страшные времена живём. Чем обязан, лейтенант? На судебных вы не похожи.
«Это он по поводу долгов», — сообразил я. Видимо, поэтому открывать и не торопится.
— Вы слышали о смерти Адама Болейна? — спросила Глория.
— Как же, как же, — Клоуз сокрушённо кивнул. Лицо его помрачнело. — Знаю: умер Адам, сукин сын! Я, конечно, был уверен, что он не в постели свои дни закончит, но не думал, что его в собственном доме… какие-то грабители!
— От кого вы слышали о смерти Адама Болейна? — спросил я.
— Звонил я ему домой.
— С кем вы говорили?
— Наверное, с его дворецким. Они сказал, что Адам ночью убит забравшимися в дом ублюдками.
— И вы не поспешили туда? — спросил я.
Клоуз смутился.
— Видите ли… мои обстоятельства таковы, что мне сейчас неудобно уходить из дома.
Ясно: боится кредиторов. Должно быть, те двое, которых полицейский повстречал в «Эдельвейсе», уже сюда наведывались — после них и остались на двери вмятины и царапины.
— Во сколько вы звонили? — спросил я.