В Нью-Йорк я вернулся порядком измотанным и таким истосковавшимся, что хотелось лезть на стену. Но я твердо решил держаться намеченного курса. Я приехал в свою мастерскую, проверить, как идут дела.
Я поставил разряженный телефон на зарядку и слушал бесконечные уведомления о входящих сообщениях. Да-а-а… Похоже, меня потерял весь белый свет. Прочитаю все эти сообщения чуть позже.
Спустившись, я охренел, когда случайно увидел, что из бокса для покраски один из моих парней выгоняет трейлер Кассандры.
Что за самоуправство?
Я вихрем спустился и наорал на Дэвиса, а потом увидел Кассандру…
Побледневшую, осунувшуюся. Глазки моего ангелочка выглядели потухшими.
Наши взгляды пересеклись. Я понял, что легче не стало. Ни мне, ни ей. Мы сражаемся против штормового ветра.
Я задал Кассандре всего один вопрос. Но ее ответ прозвучал как выстрел.
Мой ангелочек… Моя малышка.
Она обмякла в моих руках. Я отнес ее к себе наверх, сжимая в объятиях.
Я даже не мог представить, как больно и тяжело ей было эти дни. Но меня не было рядом с ней. Я страдал херней и загонял себя дальше и дальше. Бесполезно.
Если бы можно было выпить боль Кэс, я бы с радостью принял на себя этот удар. Но я не мог. Я мог только держать малышку и не давать ей ускользнуть, целовал ее волосы и шептал только ласковое прозвище.
– Ангелочек…
Потому что все остальные слова в таком случае бесполезны.
Едва успокоившись, Кассандра пришла в себя и отстранилась. Она осмотрела мою берлогу и нахмурилась.
– Дай мне уйти! Я не хочу здесь находиться!
– Кэс, я никуда не позволю тебе идти в таком состоянии. Уезжать – тем более. Только через мой труп.
Я обнял ее и не удержался, поцеловав в шею. Она горько усмехнулась, глядя мне в глаза.
– Хочешь запечатлеть еще одну победу на знаменитом траходроме Роба?
– О чем ты говоришь? – изумился я.