– Может, к тем скалам, что Бенни вчера показывал? Как думаешь?
Мысли Дагура были заняты Кларой. Она сказала, что снова ляжет спать, но он сильно сомневался, что ей хоть на минуту удастся сомкнуть глаза. Что же все-таки произошло?.. Жуткий крик Клары разбудил его посреди ночи, и у него перехватило дыхание. Ему почудилось, будто это его покойная сестра пытается докричаться до него с того света… Вероятно, именно такой крик испустила она на пороге смерти… Однако, проснувшись окончательно, он стал рассуждать здраво и немного успокоился.
Дагур надеялся, что ночное происшествие с Кларой – это просто случайность, которая больше не повторится. Новая непривычная обстановка часто выбивает людей из колеи, убеждал он себя.
Окруженные великолепным пейзажем, они с Александрой почти всю дорогу молчали, словно боясь нарушить всепоглощающую таинственную тишину, которая царила на острове в этот предутренний час.
Как ни парадоксально, но даже среди этих великолепных просторов Дагура не оставляло чувство, которое было сродни клаустрофобии.
Меж пучков высокой травы они продолжали свой путь к скалам. Дагур шел на несколько шагов позади Александры.
– Смотри, – вдруг сказала она, остановившись как вкопанная и указывая на что-то впереди.
17
Хюльда стояла у могилы. Кладбище отличалось от тех, которые она посещала у себя на родине в Исландии. Она часто приходила на могилу Диммы, после смерти которой минуло десять лет. Йоун пережил дочь на два года.
А теперь Хюльда стояла у могилы своего отца.
Вот, значит, где покоится Роберт – человек, которого она искала всю свою жизнь, но потерпела фиаско. Нет, она, конечно, нашла его, только слишком поздно. Она опоздала на пять лет.
Не задержись ее мать на этом свете на пять лет дольше, все могло сложиться иначе. Если бы Хюльда могла выбирать, она, скорее, предпочла бы провести год, месяц или хотя бы день со своим отцом, чем эти пять лет с матерью. Она узнала бы, что он за человек, как улыбается, разговаривает… Она и сама рассказала бы ему о своей жизни, о Димме. Все эти годы и десятилетия отец был для нее чуть ли не мифическим существом, раз и навсегда очаровавшим ее мать, которая неизменно говорила о нем с трепетом. Хюльда была плотью от плоти этого человека со всеми своими достоинствами и недостатками, талантами и пороками.
Он лежит в этой земле. Она наконец пришла к нему, но что же она могла ему сказать?
– Здравствуй, папа, – произнесла она тогда по-исландски, ни секунды не сомневаясь, что ее слова не будут услышаны, но все же чувствуя необходимость что-то сказать.
Отец и дочь – Роберт и Хюльда Херманнсдоуттир. А вернее, Хюльда Робертсдоуттир. Так звучит лучше. Фамилия Херманнсдоуттир – дочь какого-то неизвестного солдата[15] – всегда напоминала ей, что у нее нет отца, и заставляла тосковать. Однако можно ли тосковать по тому, с кем ты даже не был знаком?
– Привет, папа, – начала Хюльда заново. – Это я, Хюльда. Твоя дочь. Ты не знал, что я существую, а я взяла и приехала. Жаль, что опоздала на несколько лет. Очень жаль.
18
Бенедикт лежал на самом краю обрыва под нависающей над ним скалой. Его тело казалось бездыханным.
Александра застыла как вкопанная, Дагур тоже не двигался. Они встретились глазами, а потом стали медленно приближаться к Бенни. Александра не решилась окликнуть его – меньше всего ей хотелось, чтобы их неожиданное появление напугало Бенни.