Ну фигню же какую-то несёт, а он просто плавится от этих слов – те словно душу выворачивают – млеет от лёгких ласковых прикосновений, и опять улыбается, как идиот, и ему тоже хорошо, просто невозможно хорошо.
Когда с ним такое происходило? Да никогда. Или нет, где-то в далёком детстве, ещё в школе, точнее, в летнем оздоровительном лагере. Сколько ему тогда было? Кажется, двенадцать. А ей – вроде бы больше на год. Но они всё равно оказались в одном отряде, и он влюбился. Не с первого взгляда, но почти.
Заметил её ещё в автобусе, когда продвигался вдоль по узкому проходу между кресел в поисках свободного места, но, само собой, чтобы не рядом с девчонкой, а с пацаном. А она просто на глаза попалась, одна из многих, но остальных он даже не пытался разглядеть, а за неё зацепился взглядом, пусть и ненадолго. И кресло рядом с ней было уже занято, подружкой, давней или вновь приобретённой. Но он и не собирался с ней усаживаться, не задерживаясь, прошёл мимо, а по-настоящему втрескался уже потом.
Действительно втрескался, действительно по-настоящему, настолько, что совсем не страшно и не стрёмно было подойти к ней на дискотеке, пригласить на медляк – на глазах у остальных. Вообще-то ещё и на спор, но на другую он бы и спорить не стал, а тут получилось, что вдвойне оказался в выигрыше. И пацанов умыл, и всю глубину собственных легко уязвимых чувств не выдал. И то, что потом закрутилось – кто ж виноват, если так сложилось? Очень-очень серьёзно. До тайных ночных прогулок, первых признаний и поцелуев.
И только в конце смены перед отъездом выяснилось, что живёт она в другом городе и даже в другой области, и надежд на новую встречу – ровно ноль. Они, конечно, после лагеря переписывались в сети какое-то время, может даже, до конца лета. Но двенадцать лет точно не самое подходящее время для отношений на расстоянии, когда прямо перед тобой и вокруг столько всего, а влюблённость, пусть и яркая, но всего лишь влюблённость. Хотя, пока были в лагере, его неслабо накрывало.
И как же её звали?
Вот же чёрт. Забыл. Напрочь из головы вылетело.
Ощущения хорошо помнит, а имя – нет. Совсем. Или… подождите-ка. Вроде бы тоже – Лизой. Точно. Или не точно? Или ему просто сейчас кажется, что всё самое крышесносное, захватывающее и яркое связано с этим именем? И не только. Ещё близкое и тёплое. Как родной дом, в котором можно избавиться от обязательной для ношения внешней маски, не ставить защиты, расслабиться, быть собой. И даже подпустить слишком близко, оказаться уязвимым – не страшно. Потому что здесь всегда чувствуешь себя сильнее, уверенней и спокойней.
Даже её родители такие, будто свои. Хотя они и правда очень похожи – по сути – его собственные только чуть постарше.
Сейчас он нечасто виделся с ними. Приезжал ненадолго и обычно в будни утром, когда самому надо на учёбу, а им – на работу. Чтобы нашлось время только на радость от встречи, и не осталось на долгие разговоры, на извиняющиеся взгляды и слова. Потому что родители упрямо считали, что невольно выперли его из квартиры, и, если задержаться у них чуть подольше, кто-нибудь не выдерживал и заговаривал об этом. Обычно мама. В мамах всегда больше жалости, сострадания и – почему-то – чувства вины. Вот и приходилось её останавливать, уверенно и твёрдо.
– Мам, прекрати. Я бы всё равно от вас съехал. Не сейчас, так через год точно. Так какая разница?
Но она и тут находила, что возразить.
– Ну, через год бы ты уже учиться закончил, работал. И с деньгами было бы легче.
– Да у меня и сейчас несложно.
И лишь бы у них всё было хорошо, а он, словно пёс, упавший в воду – выплывет. Всегда выплывал. У него возможностей больше. И сил. И работы он никакой не боится.
Но когда последний раз привёз им деньги, положил на стол, потому что вручить в руки гораздо сложнее, практически невозможно, мама опять начала:
– Не надо, Никит, оставь себе. Мы сами.
Но теперь уже он упрямо возразил:
– У меня ещё есть. Хватает. И ведь лучше быстрее всё отдать, а потом… – Он многозначительно приподнял брови, протянул: – Ну-у, вдруг мне понадобится ваша помощь. Мало ли. Свадьба. Дети.
Мама застыла на несколько секунд, а потом воскликнула, одновременно и удивлённо, и растерянно, и вроде бы даже радостно:
ebooksa