Обещание

— Полностью согласен, — сказал он.

Глава тридцать четвертая

Приняв позу Воина и мельком увидев свое красное потное лицо в зеркальной стене напротив, Зои поняла, что впервые с той ночи, когда исчез Патрик, она действительно чувствует себя хорошо. Кажется, хорошо. Определенно, бедра убивали ее, задница болела от длинной серии «мостиков» и «планок», которые она выполняла вместе с остальными учениками группы, и она очень жалела, что этим утром не нанесла дополнительный слой дезодоранта. Несмотря на все это, когда учитель йоги только что призвал ее прислушаться к своему телу, Зои почувствовала, словно ее тело отважно подняло вверх большой палец. Как и ее голова. В самом деле она была так поглощена занятиями горячей йогой[48], на которые ее потащила Клэр, что до сих пор ни разу не вспомнила ни о Патрике, ни о детях, ни о Лидии. У нее не было возможности это сделать из-за крайней концентрации и потоотделения, которые происходили прямо сейчас. Это прогресс, решила она.

Была середина мая, ее любимый месяц в году, и в то утро она встала с постели, снова испытывая то, что смутно признавала оптимизмом. Ладно, пусть это было не совсем помпезное, искреннее «О — ДА» по отношению к миру, а скорее решительное стискивание зубов и расправление плеч, которое заставляло ее почувствовать, что она может справиться. Что она справится. И это тоже был прогресс.

Последние несколько недель казались ей гигантским скачком вперед с точки зрения прогресса, или, если уж на то пошло, снова восходящей кривой. После шумной, но успешной вечеринки по случаю дня рождения Гейба на парковке в центре досуга она случайно столкнулась с Фелицией Перес. Фелиция была старшей учительницей, на которую она работала раньше, и она упомянула, что в ее школе скоро откроется вакансия преподавательницы курса по беременности и родам. Не заинтересуется ли Зои? Зои заинтересовалась. Она собиралась начать прощупывать почву для работы, так что эта возможность была особенно кстати. К тому же это был идеальный способ вернуться к преподаванию: три дня в неделю в энергичном втором классе, начиная с майского полугодия. Идеально. Независимо от того, будет ли ее заявка успешной или нет, Зои решила установить этот крайний срок, чтобы разобраться со всем остальным. Это казалось возможным. Жизнь в целом начинала казаться возможной после долгих темных месяцев, которые она пережила.

Она поняла, что ей будет слишком тяжело заниматься бизнесом Патрика, поэтому договорилась с агентом, чтобы он управлял недвижимостью, а также общался с арендаторами. Прежние квартиросъемщики могли оставаться, давая ей полезный дополнительный доход, а недвижимость представляла собой хорошие инвестиции в будущее детей. За одним исключением. В настоящее время на Уайтклифф-роуд была одна незанятая квартира, которую она решила продать и отдать вырученные деньги Лидии и Джемайме вместо дополнительных денег на содержание от Патрика. Она обсудила эту идею со своим братом, самым практичным и уравновешенным человеком, которого знала, и это казалось справедливым решением. «Ты уверена? Это очень великодушно, Зо, но ты не обязана это делать, — посоветовал он ей. — Завещание уже утверждено, верно? Так что у Лидии вряд ли будет возможность его оспорить».

Зои не хотела спорить с Лидией о деньгах. Не хотела, чтобы другая женщина чувствовала себя обделенной и чтобы они в конечном итоге поссорились в суде, или чтобы маленькую девочку лишили довольно значительного заработка ее отца. Когда они с Лидией сидели и честно и открыто разговаривали в том итальянском кафе, это было совершенно не похоже на мучительный разговор, который она пережила с Мари. Лидия была добра к ней. Если подумать, Лидия всегда была добра. «Я уверена», — сказала Зои брату.

Она моргнула, осознав, что все остальные в классе встали в позу Треугольника, широко раскинув руки, наклонившись, чтобы дотянуться до лодыжек нижней рукой, и Зои поспешно скопировала позу Клэр. Со своего нового ракурса она увидела черного дрозда, сидящего снаружи на ветке дерева. Птица слегка наклонила голову, как будто пыталась заглянуть внутрь.

— Глаза в потолок, — напомнил учитель. — Не стискивайте зубы и не забывайте дышать.

Зои уставилась в потолок и вздохнула. Про себя она подумала, что месяц назад она бы смотрела на этого черного дрозда и думала, не знак ли это от Патрика. Раньше она была в таком отчаянии — даже одержима идеей получить от него какой-нибудь знак, послание с того света, в котором бы говорилось, что он любит ее и сожалеет. Но теперь она была здесь, в студии горячей йоги, мокрая от пота, ее тело усердно работало, дышало, было сильным, и, наверное, ей не нужен был никакой знак. Может быть, это и был знак. Она и дети вместе постепенно продвигались по длинному туннелю тяжелой утраты, сплоченные и стойкие. После того, как пение в машине во весь голос оказалось таким очищающим, она присоединилась к хору, который вела одна из школьных мам — если признаться, с некоторым первоначальным трепетом, но она уже стала понимать, что пение поднимает настроение, особенно в составе группы. Остальные участники были дружелюбными и веселыми, и Зои была почти уверена, что некоторые из них вообще не знали о Патрике, что облегчало ситуацию. Самое главное, что после бесконечных недель бездействия она наконец собралась и обратилась к психотерапевту. С ее помощью Зои начала примиряться с тем, что произошло, с человеком, которым на самом деле был ее муж, и отпускать все плохое, сеанс за сеансом.

— Некоторые мужчины не созданы для брака, — печально сказала мама, когда Зои излила ей сердце по телефону. — Твой отец был таким же. Он был отличным парнем, с ним было действительно весело, но он не мог справиться с обязательствами, связанными с браком и семейной жизнью. Он просто не был в этом хорош. Некоторые люди для этого не годятся. Но Патрик действительно любил тебя, дорогая. Это все видели. Так сильно любил тебя и детей. Но, к сожалению, у него, похоже, тоже были свои демоны.

Зои не хотела злиться на Патрика всю оставшуюся жизнь. Прощение все еще казалось далеким, но она заключила сама с собой договор: держаться за свои воспоминания о любви и попытаться избавиться от мыслей о предательстве, не обращать внимания на его демонов. Он любил ее. С остальным она смирится в свое время.

«Все будет хорошо», — твердила она себе. День за днем.

Это было все, что она могла сделать, но этого было достаточно.

— Последний день свободы, — сказала Лидия, облизывая мороженое. — Как ты себя чувствуешь?

Дэн посмотрел на горизонт и обнял ее. Прошли недели, и завтра утром он должен был вернуться за свой рабочий стол. Надеть костюм. Обновить проездной. Офисная жизнь возобновлялась.

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось, — признался он. — А мы можем просто остаться здесь?

По предложению Лидии они втроем с Джемаймой на день уехали на остров Хейлинг[49] на море.

— По крайней мере, ты сможешь сказать своим коллегам, что где-то был, — сказала она. — Южная Америка, Южный Хэмпшир… На самом деле они практически взаимозаменяемы.

Пусть Дэн и не путешествовал на большие расстояния, но последние три месяца определенно стали путешествием: сперва — через ад горя и вины, с неожиданными остановками по дороге. Если его запланированная поездка в южное полушарие должна была расширить его кругозор, помочь выйти из зоны комфорта и попробовать что-то новое в жизни, то можно было бы сказать, что он достиг всего этого и даже большего, не покидая страну. Он катался на скейтборде и танцевал, был домовладельцем и супергероем, шофером, единорогом, доверенным лицом и духовником. То, что он оказался на месте Патрика, изменило его жизнь, но, прежде всего, это показало ему, как быть самим собой. На этот раз ему не нужна была таблица, чтобы отметить этот прогресс.