Обещание

С потерей брата он тоже смирился. Наверное, он никогда не узнает, почему Патрик наговорил ему все это в их последний вечер, но он не позволит сказанному определять их отношения или то, как он будет о нем вспоминать. Никто не идеален, сказала его мама. Мы все путаемся, пытаемся сделать все, что в наших силах. Иногда ошибаемся — но такова жизнь. Патрик иногда ошибался, Дэн тоже ошибался, но это не делало их плохими. Они просто были людьми.

Неделю назад его родители, Зои и дети пришли на ужин, и пока Итан показывал дедушке анимацию, которую он сделал на своем телефоне, Лиз наблюдала, как Гейб жонглирует, а Би в саду пытается сделать стойку на руках, Зои удивила Дэна, подарив ему большой коричневый конверт. Она наконец собралась убрать кое-что из старой одежды Патрика и вещей, которые не хотела оставлять или передавать детям. «И я нашла это, — сказала она, — в коробке с памятными вещами: первые валентинки, которые мы посылали друг другу, военные медали твоего прадеда, какие-то картинки на День отца, которые нарисовали дети, и тому подобное. Я подумала, что тебе это может пригодиться».

Дэн открыл конверт. Там была фотография со дня его выпуска в Йорке, когда они вышли из Главного зала. Патрик все время возражал против того, чтобы быть там, дразнил Дэна из-за его мантии и академической шапочки, насмехался над университетскими традициями, постоянно хвастал собственным отсутствием дальнейшего образования — «Что я знаю? Я всего лишь строитель, низший класс», — пока Дэну окончательно не надоело это слушать и он не пожалел, что Патрик вообще потрудился прийти. Теперь он был неожиданно тронут, обнаружив, что его брат не только сделал фотографии, но и сохранил одну из них. Даже в коробке с памятными вещами.

Должно быть, это отразилось на его лице, потому что Зои положила руку ему на плечо.

«Знаешь, Дэн, он ужасно гордился тобой. Держу пари, Патрик никогда не говорил тебе об этом, не так ли, но он всегда хвалил тебя перед детьми, говоря, какой ты, по его мнению, умный».

Нет, он ни разу не сказал этого Дэну в лицо, ни разу. Он был не таким братом. Но все равно Дэну стало тепло от слов Зои. До тех пор он не осознавал, как сильно нуждался в этом тепле, и это было хорошо. Действительно хорошо.

Он снова обнял Лидию, и они оба рассмеялись, когда Джемайма, мчавшаяся к ним по пляжу, наступила на огромную кучу вонючих скользких водорослей и испуганно вскрикнула.

— ФУУУ! — причитала она, с отвращением снимая скользкие пряди с голых рук. — Гадость!

— Боже, я чувствую себя счастливым, — внезапно сказал Дэн.

Они сидели на пляже, яркое и теплое солнце ласкало их кожу, море весело билось о берег. Все, что случилось в прошлом, здесь, в этот момент казалось неуместным; облаком, которое растаяло в разгаре дня. Будущее простиралось перед ними до самого горизонта, мерцая, как солнечный свет на воде.

— Я тоже, — сказала Лидия и обняла его в ответ.

Эпилог

РАНЕЕ:

Близилась полночь. Под звездным небом, то морщась, то разглаживаясь, текла черная, как смола, Темза. Плавучие дома на причалах казались призрачными силуэтами, морозец разбросал ледяные блестки по крышам и перилам, посеребрив каждую дрожащую травинку. Высоко в небе сиял полумесяц, блестящий, как свадебный атлас.

Патрик нетвердой походкой шел по тропинке вдоль реки, засунув руки в карманы и опустив голову. Казалось, его мир накренился, и он не знал, как снова обрести равновесие. День начался с задыхающегося телефонного звонка от Мари — «Мне нужно кое-что тебе сказать», — оставившего его с покалывающим ощущением ускользающей меж пальцев удачи и предчувствием того, что, возможно, обаяния, на которое он всегда полагался, на этот раз может оказаться недостаточно для его спасения. Затем, чувствуя себя загнанным в угол, он без причины набросился на людей, которых любил, причиняя им боль своими словами. Сначала — Зои, у них вышла глупая ссора из-за университета, и, даже споря, он знал, что это — чушь собачья. Конечно, он хотел, чтобы его дети преуспели — он был бы самым гордым человеком на свете, если бы они достигли многого! — но он спорил ради спора, из какого-то желания наказать ее, потому что знал, что должен наказать себя. Он был плохим человеком. Худшим. А потом Дэн завел его, с таким энтузиазмом собираясь в путешествие, что Патрик почувствовал ревность. Да, он позавидовал достижениям брата. Потому что он застрял здесь с Зои и детьми, и еще одним ребенком на подходе, и на этот раз он не мог просто забыть об этом, как в панике поступил с Лидией. На этот раз это была Мари, которая жила через три улицы отсюда, и ее дети учились в той же школе, что и его дети, и это все усложняло. Что ему делать? Неужели он все испортил? «Он определенно твой, — всхлипывала Мари. — В прошлом году Джону сделали вазэктомию. Он убьет меня, если узнает, что мы натворили!» Из-за этого Патрик чувствовал себя ужасно. Она была так несчастна в том браке, что он ощутил себя каким-то героем, ворвавшимся и спасшим ее, снова научив улыбаться. Однако сейчас героем он себя не чувствовал. Она позвонила во второй раз, когда он был в пабе и ждал Дэна, и они поссорились. Господи, что за бардак!

Пронизывающий ветер с реки коснулся лица, где-то вдалеке раздался визг лисы, пронзительный и нервный, словно крик ребенка. Патрик поглубже вжался в воротник пальто, жалея, что он еще не дома, где входная дверь заперта на засов, в постели тепло и безопасно, с тихим пощелкиванием и скрипами остывают трубы отопления. Но заслуживал ли он вообще того, чтобы находиться дома после того, что сделал? Он влюбился в Мари, вот в чем дело. В ней было нечто хрупкое и прекрасное, что заставляло его желать заботиться о ней. Но как он мог? Как он снова позволил всему зайти так далеко? Что с ним не так, почему он продолжает так поступать?

Внезапно за спиной послышались шаркающие шаги. Окрик.

— Эй! Приятель!

Он обернулся и увидел бездомного парня без передних зубов, вероятно, примерно того же возраста, что и он.

— Не дадите мне несколько фунтов? — спросил мужчина. На нем были спортивные штаны и грязная футболка, кроссовки порвались на носах. От него ужасно пахло потом, выпивкой и тяжелыми временами.