Пришельцы

‒ Да, не раньше, ‒ морщась от боли, прошептал Геннадий.

Рассекая лучом фар предрассветное утро, из леса тяжело переваливаясь выехал грузовик и, завывая от перегруза и скрипя рессорами, двинулся к дому Михалыча. Трое крепких мужчин выпрыгнули из кузова, тут же начав разгружать оборудование и мешки с концентратом. Тяжело выполз из кабины вооруженный винтовкой сухопарый старик, аккуратно прислонил винтовку к кузову, обошёл кабину и помог спуститься раненому Геннадию Зосимовичу.

Первые деньги

Всё, что привезли с другой стороны, сложили в одном из старых сараев. Сарай был сложен ещё при царе Горохе: крепкое сооружение, стены метра два толщиной, перекрытие из плитняка; старые мастера умели строить куполообразные крыши, укладывая клинообразные плиты в натяг, плотно подгоняя, их друг к другу. Строили их для хранения зерна. На крыше когда-то была засыпана тяжелая красная глина и уложены плоские плиты, они и служили защитой от осадков. Но прошли года, и кровля начала подтекать, окошки-бойницы, закрытые с обеих сторон коваными решетками и ставнями, пропускали мало света. Сверху на сараях росли берёзовые рощи, со стороны казалось, что посередь пустоши и кустов стоят поросшие лесом холмы. Внутри каменного сарая сухо было только зимой, когда застывала капающая с потолка вода и заплаканные стены покрывались мощными ледяными наплывами. Вход в сарай огромный, туда раньше спокойно заезжал грузовик, он закрыт коваными воротами, середина которых набрана досками из лиственницы. Со временем лиственница потемнела, слившись с кованым переплетом. В детстве Вил знал, что они стоят заброшенными. Старшие пацаны пугали, что эти сооружения не что иное, как переходы в сказочное царство, к ним нельзя прикасаться и тем более заходить. Вскоре страхи рассеялись, колхоз начал свозить в них на зимнее хранение овощи.

После памятной поездки прошло уже три месяца, утренние морозы доходили до минус пятнадцать градусов. Геннадий, получив ранение, решил ехать лечится в город, роме того, ему нужно было как-то продать добытый концентрат. Главная идея заключалась в том, чтобы не мучиться с ним, а продать как есть знакомым артелям с лицензиями на добычу. Знакомых у него было много, но они либо хотели купить крайне дешево, либо тянули кота за хвост.

Снова главным по селу стал Вил. Старик не загружался тяжелым трудом, только давал распоряжения да проводил вечерние уроки русского языка отдельно детям и взрослым. Всё остальное время все занимались стройкой и заготовкой дров. Хорошо, что сын выслал в долг ещё несколько тонн крупы с растительным маслом. Михалыча беспокоило обещание отдать долги к лету. Да, конечно, сын простит, но сумма выросла уже под два миллиона рублей, а слово нужно было держать. Одно радовало старик ‒ запас сушеного карася, которыми забили старую стайку, где когда-то сосед держал корову, да дом, построенный Умаром до похода за остатками племени. Карась стал хорошим подспорьем и главным блюдом на обеде.

Михалыч решил, что пора узаконить своё положение и положение односельчан. Ежедневно после того, как уехал Генка, Вил звонил сыну, спрашивая, как получить паспорта на цыган, табор которых осел в селе. Сын, как мог, помогал, направляя на подпись пачки бумаг. С бумагами приезжали люди, проводили опросы, осмотры и уезжали. И однажды приехал сын. Он получил своё долгожданное назначение, став замом губернатора, и ездил теперь на служебной машине с водителем. Приехал не один, а с компанией людей из миграционной полиции. Они долго мурыжили односельчан, проводили опросы, тесты и только к вечеру уехали. Вечером того же дня звонок на телефон.

‒ Ну что, батя, ты ещё должен триста тыщ, ‒ говоря о долгах, Гошка был рад.

‒ Ты что, бухой? Радуешься, мол деньги в меня вкинул, ‒ Михалыч злился, долг рос и рос.

‒ Нет, твоим односельчанам право на временное проживание выдали. Пришлось, конечно, поляну накрыть… Короче, батя, считай, что твой долг – два с половиной ляма.

‒ Ты, Гошка, за идиота меня не держи, меньше, ‒ Вил открыл тетрадь, куда всё выписывал, и цифра не сходилась.

‒ Нет, я ещё не всё посчитал, пришлось оформить и твоё поселение как деревню, старая-то выселена давно, ‒ было слышно, как сын надулся от обиды.

‒ Ну и как теперь мы называемся? Адрес говори, ‒ Михалыч приготовился записывать, поправив на носу очки.

‒ Говори сам название, завтра отдам все бумаги на оформление, и вас в план вставим. Дорогу сделаем до трассы на следующий год, детей ваших в школу придётся возить в соседнее село.

‒ Это в Гвоздевку что ли? ‒ Михалыч от удивления вспотел.

‒ Ну туда, а что, дети наше всё. До трассы не больше десятки и по трасе пять, не очень и далеко, ‒ веселился на том конце провода сын.

‒ Ну, вы там всё решили, спасибо. Долг приятный, как его отдавать, пока не знаю, ‒ Михалыч вздохнул.

‒ Ладно, возьмёте ссуду на сельхоз работы, может урожай будет ‒ отдадите, ну или свиней разведи.

‒ Да уж, разведи… ‒ задумчиво произнёс Вил.

‒ Отец, говори название, как хотите называться?