Пришельцы

Дни стали короткими, после обхода проводился урок общих знаний, обед, и уже наступали сумерки. Вечером Вил Михалыч втолковывал мужчинам тонкости ремонта трактора на остатках старого «Беларуса», а потом преподавал женской половине уроки ухода за живностью, основы механической дойки, разбор блюд из послевоенной книги «О вкусной и здоровой пище», почле чего намечалось меню на следующий день. Работы и забот было ни вздохнуть ни выдохнуть. Дни катились под гору с неимоверной скоростью, Вил завистливо смотрел на играющих детей ‒ у них впереди была целая жизнь.

Как-то утром раздался звонок в мессенджере, причем разговор намечался по защищённому каналу.

‒ Здорово, едем мы, готовьтесь? Ты мужиков стрелять-то научил? ‒ взволнованный голос принадлежал Зосимычу.

‒ Ну да, учил с десяток часов, у нас тут забот хватает… А что?

‒ Расставь всех около склада с золотом, чтоб их не видно было, пусть, если что… сам понимаешь.

‒ А что, почему? Ты ж договорился, всё яхши.

‒ Ну, ты видно плохо считаешь, ‒ злился Генка и матерился.

‒ В смысле?

‒ Грамм на бирже стоит, грубо говоря, четыре тысячи. У нас, по договоренности, если 50% золота, то примерно пятьсот двадцать килограмм чистого золота. Отдаём за полцены, оплата наличкой. Считай налички ярд будет чистыми.

‒ Ё… куда ж её… Что ли тонна денег? ‒ Вил весь покрылся испариной и начал заикаться.

‒ Нет, там всё в вакууме будет из банка: все пачки вакуумные, номерные, и к ним выписка с инкассации банковской, что они их выдали. Получаю я с ними вместе в банке. Всё снимаю на камеру, видео выложу в свой виртуальный диск.

‒ А вес-то какой?

‒ Около 210 килограмм денег, каждому примерно по 100 килограмм, ну, или по полярда налом. Всё, пока. Жди, готовь охрану и прочее. Тут пришли от них, ‒ экран погас.

Михалыч сидел и не мог до конца понять, что же происходит, явь это или сон. Очнувшись, пошёл в общагу, морозец пробирал до костей, на завтра обещали под тридцать с сильным порывистым ветром.

В общежитии сначала шёл общий коридор. Горы зимней одежды висели на вбитых в стену редких гвоздях. Пахло смолой, жареной картошкой и рыбой. Из коридора шла просторная кухня-столовая с огромной печью, которую сложил знакомый печник из Гвоздевки, от печи шли воздуховоды ко всем комнатам. Комнаты располагались вдоль общего коридора. У печи крутились дети и женщины, в нескольких кастрюлях варилась картошка, на здоровой сковороде жарился карась в кляре. Мужчины и подростки деловито сидели за большим столом и о чём-то оживлённо говорили на своём наречии.

Вил в мечтах уже видел, что все скоро расселятся по своим домам со всеми удобствами, построят новый клуб, школу, и у сельсовета, как раньше, будет стоять бюст В. И. Ленина. Не то чтоб старик верил Ленину или уважал вождя, но кого-то же нужно было ставить, а памятник Ленину как раз лежал в канаве у свинарника и постепенно разрушался.

‒ Рота, подъём! ‒ закричал в шутку Вил.

Все встали, начали жать ему руку, как их научил старик.

‒ Домой, стеревецы захотели, кости греть? А, варнаки!

‒ Нет, тут сытнее и работа нетяжелая. Тут нормально, нам трактор нужен и ружье, тогда совсем хорошо, ‒ ответил за всех Умар.