Следующие переговоры состоялись еще через полгода. И на этот раз на них явились все крупные фигуры, без исключений. Даже Мистлето покинул Центральный Огонь, даже Сорокопута вытащили из его берлоги, даже Ксаурр заглянул посмотреть, что происходит. Договор наконец-то был составлен в своем окончательном виде, и никто не хотел остаться без своего куска пирога.
Та выходка гохерримов… уничтожение Крепости Миражей, истребление нактархимов… да, все были в ярости, что гохерримы плюнули на перемирие и тайком напали на своих заклятых врагов. Но от нактархимов остался только Фар’Дуватхим, а прочие демоны не собирались начинать новый виток войны ради мести.
Куда важнее было все-таки заключить мир. Слишком долго все к этому шли.
К тому же всех только порадовало уменьшение числа дольщиков. В особенности гохерримов — эти отморозки и сами крепко пострадали в Крепости Миражей, потеряли двух вексиллариев. Эррешидан и Джойнайшидана навсегда остались лежать в снегах Ледового Пояса.
И все равно гохерримы вели себя вызывающе, дерзко. У них все еще было целых шесть первородных — и они требовали себе шесть кусков пирога. Шесть равноценных долей в Банке Душ.
- Очевидно, что доли не будут и не могут быть равными, - сварливо заметил Мазед. - Я проявляю неслыханное великодушие, давая вам доступ…
- Наполнять твой Банк Душ будем все мы, так что не так уж ты и великодушен, - заметил Согерахаб. - Но я согласен, что Десница Древнейшего не может иметь такую же долю, что и какой-то Ноготь или Зуб.
Десница. Он назвал себя Десницей. Многие уже заметили, что после убийства брата Согерахаб как будто вобрал в себя некоторую его часть — и речь шла не только о могуществе, не только о способностях. Он словно стал разом обеими Дланями и порой сам путался, который он из двух — Десница или Шуйца.
- Ты прав, ты прав, - покивал Мазед. - Но мое великодушие проявляется не только в этом. Несмотря на все ваши [цензура] войны, у меня все еще остались дети… одиннадцать сыночков и девять дочурок. Но если все они получат значимые доли, правление Банка Душ почти наполовину будет состоять из бушуков…
Демоны протестующе зашумели. Мазед поморщился, вскидывая покрытые язвочками руки.
- Вы, ублюдки, на это никогда не согласитесь, я знаю, - сказал он. - Поэтому мы получим только одну долю — для меня. Для отца всех бушуков. Но взамен я выдвину два условия. Первое — я, а после моей смерти один из моих детей будет директором Банка Душ. Пожизненным и несменяемым. Контроль над душевыми потоками. Управление структурой. Разумеется, с ограничениями… мы все пропишем в договоре.
Демоны некоторое время шумели, обсуждали, но в конце концов приняли это условие. Оно было справедливым, да и необходимым — Мазед и его бушуки держали в секрете технологию Банка Душ, не желая упускать из рук непосредственный контроль.
- Принято, - сказал за всех Ге’Хуул. - Каково второе условие?
- У каждого из вас будет бухгалтер из числа моих детей… или их детей, потому что вас тут больше двадцати. Банкир-бушук. Он будет помогать вам работать с Банком Душ, а за это иметь свой процент прибыли.
Это демоны приняли с гораздо меньшим энтузиазмом. Многие запротестовали, принялись возмущаться. Однако иные, наоборот, отнеслись к предложению с благосклонностью, поскольку в противном случае им пришлось бы управлять своими счетами самостоятельно.
- Ничего не имею против, - подал голос Мизхиэрданн, явивший в Башню Душ только свой Ярлык. - Бухгалтер так бухгалтер. Но могу ли я рассчитывать на его полную лояльность?
- Можешь, разумеется, можешь, - оскалился Мазед. - Вот малыш Каген с удовольствием займется твоим счетом.
Бушук в цилиндре и с тросточкой оскалился так же, как его огромный отец. Здесь их было двадцать восемь, бушуков — двадцать первородных и восемь самых старших из второго поколения. Они уже прикидывали, обсуждали, кто к кому пойдет, распределяли между собой будущих господ.
После этого началось другое обсуждение, куда более склочное и душераздирающее. Процентные доли. В какой-то момент стало казаться, что демоны вновь начнут уничтожать друг друга — с такой яростью они грызлись за размеры будущих счетов.