В столовую начали подходить мои домашние к завтраку. Рини привела умытого и причесанного Уилли, одетого в новый костюмчик. Но упрямый вихор все равно торчал вверх на макушке, совсем как у его отца. Чувствуя некоторую напряжённость среди взрослых, мальчик настороженно оглядывался, ища неведомую угрозу.
Но вот в столовую вошли Гленн и Грегор. Гленн сразу взглядом нашел сына, застыл на пороге, тяжело сглотнул, подошёл к ребенку, осторожно присел перед ним на корточки. Так они были почти одного роста. Гленн, справившись с волнением, хрипловато спросил.
— Уилли, ты совсем не помнишь меня?
Малыш внимательно смотрел на отца, потом неуверенно сказал.
— Нет, я вас не помню. Но мама говорит, что дети быстро все забывают. Вы похожи на меня, но я не помню. Забыл, наверное.
Я не вмешивалась, только наблюдала. В общем-то, Гленн вел себя адекватно и осторожно, не кидался к ребенку с воплями, типа "Я твой папка, сынок!". Оправдывая мое мнение, он осторожно начал.
— Видишь ли, Уилли, мама права, дети, в самом деле, быстро забывают, если кого-то долго не видят. А я долго отсутствовал, вначале был на войне, потом ранен был и очень долго выздоравливал. А как выздоровел, сразу приехал к тебе и маме, ведь вы моя семья. И ты мой сын, а я твой папа. Ты меня понимаешь?
Уилли важно кивнул головой, что все понял, прошел к своему месту за столом, рядом со мной и тихонько спросил.
— Мама, этот дядя — папа правду сказал? И у меня будет настоящий, свой папа? Как у мальчиков из казармы? А он покатает меня на плечах? И на лошадке?
Я с улыбкой кивнула сыну и глянула на Гленна. Да, на таких плечах можно не только щупленького Уилли покатать, но и меня… Хорошо, что их встреча прошла так спокойно. И ребенок принял отца нормально, даже рад. Я и не подозревала, что ребенок внутренне переживал из-за отсутствия в его жизни отца, как у его сверстников.
Во время завтрака я подметила ещё одну странность в поведении Гленна — он ни разу не удивился четырехзубой вилке, красивой и дорогой посуде, привычно пользовался салфеткой, как будто это обычное для него действие. Смотрите, какой аристократ в энном поколении!
После завтрака, одевшись потеплее и прихватив с собой сынишку, чтобы прогулялся, мы "семейно" двинулись по нашему имению. Я показывала свои мастерские, знакомила с мастерами. Увидев в гончарне Иннис, в рабочей форме, Гленн удивился.
— Леди Иннис, вы занимаетесь работой?
Иннис с улыбкой кивнула и с любопытством взглянула на меня, как я отреагирую. В долгу я не осталась.
— Совершенно верно, леди Иннис — наша талантливая художница и расписывает ту посуду, которую я, леди Мэри, делаю вот этими самыми, аристократическими ручками!
Я специально голосом выделила слово "леди" и добавила.
— И вся та, красивая посуда, с которой ты завтракал, сделана нами двоими! И ее мы продаем, чтобы иметь возможность не пропасть с голоду и содержать семью и все поместье!
Гленн виновато сказал.
— Простите меня, леди, я не имел в виду ничего плохого, просто я не знал, что вы такие талантливые!
Я ещё переговорила о делах с Иннис, договорились, что завтра я займусь опять фарфором, а она будет продолжать уже готовую посуду расписывать.