В стеклодувне познакомила Гленна с мастерами, те восприняли появление мужа у вроде бы вдовы с лёгким удивлением, но достаточно спокойно, ну муж, так муж, тем более с нами был Уилли, точная копия отца. Мало ли как бывает. Зато при встрече Гленна и охраны было куда как больше эмоций. Оказывается, его знали многие из бывших солдат, теперь поздравляли с возвращением, жали руку, похлопывали по плечу, интересовались здоровьем, планами. На что Гленн, улыбаясь, отвечал, что здоровье нормальное, но воевать он больше не пойдет, только дома, с семьёй, а то сын уже забыл отца. На конюшне Гленн показал Уилли своего коня, его уже обиходили, так же и Чалого коня Линн. Но ему срочно нужна была помощь кузнеца. И ещё поведал нам конюх, что вчера вечером, когда он только принял дежурного коня от дежурного стражника, в конюшню влетела какая-то странная, бешеная баба, вырвала у него повод, вскочила на коня и вихрем вылетела со двора. Рэнульфу он уже доложился. Да и черт с ней, с этой Линн! Ясно, что пешком в буран она не пошла, а до замка Мак-Дональда за пару часов доберется. Лошадку только жаль, я бы ей не дала.
После обеда, отправив сына на дневной отдых, мы с Гленном поехали по деревням. Грегор остался дома, у него по вчерашнему приходу было достаточно дел, и жалованье надо выплатить. Гленн оглядывал окрестности с любопытством, задавал вопросы, как жила в поместье у Мак-Коннея, почему сюда уехала, как тут жили. Он тоже вспомнил про это поместье, что оно было разорено, разграблено. Как я решилась ехать так далеко с маленьким ребенком?
Я отвечала сухо, ничего не утаивая и не уменьшая всего того, что выпало пережить Мэри и мне. За что унижали, за что избили, как чуть не умерла… И как лэрд Мак-Конней, чтобы не иметь перед глазами напоминание о неверной жене просто вежливо выпинал меня из поместья. К родителям Гленна я ехать отказалась сама, и не думаю, что лорд Кинли бы тоже сильно обрадовался, увидев меня на пороге. Я даже с каким-то жестоким удовольствием рассказывала все это ему, чтобы знал цену своему сюзерену и чтобы почувствовал хоть какое-то раскаяние за погубленную жизнь Мэри при его попустительстве. Наблюдая за постепенно мрачнеющим лицом супруга, я ещё раздумывала, сказать или нет ему о фальшивой помолвке, но потом решила, что говорить, так все, и лучше самой, а то ещё узнает от кого, придумает невесть чего. И я решительно рассказала и о проверяющем от лэрда и о его планах пристроить меня замуж за нужного человека. Или просто заставить меня работать на него, оставляя мне столько средств, чтобы с голоду не умерли… И как меня выручил Максвелл, и что помолвка была чисто фиктивная. Гленн совсем помрачнел, потом, вздохнув, сказал.
— Не думал я, что все так случится! Понимаю, что тебе трудно меня сейчас простить, но я буду стараться! И даже не подозревал, что лэрд Мак-Конней способен на такую низость. Но теперь я ничем ему не обязан и уж твое дело никто у тебя не отнимет! Как смогу, я буду тебе помогать, хоть я и не такой уж и хороший помощник, но я научусь! Я должен заслужить уважение своей жены и сына!
Мы замолчали. Каждый думал о чем-то своем, я была довольна, что так прошел разговор и супруг оказался нормальным, адекватным мужиком.
Первым делом заехали в Грин Маунт, в социальный дом. Проверила порядок во дворе, вроде все нормально, расчищены дорожки от снега, отдельный прогулочный загон для домашнего скота, чтобы не загаживали весь двор, а главное — нигде нет жёлтых следов на снегу, точно бегают до туалета. И в доме было тепло и чисто в коридоре. Я прошла сразу к мастеру Рэю. Он занимался плетением корзин, но и с десяток шкатулок стояло готовых, прошлый раз я их не возила на открытие салона. Поедут в этот раз. Передала Рэю его часть выручки за его изделия, он был доволен, сказал, что часть денег передаст брату, ему одному с дочками нелегко приходится, но девочки все равно хотели домой. Добрый человек мастер. Рассказал он и про неудачливую угольную воровку. Ей бабы в доме такое устроили, он сам насилу отбил ее у разъярённых соседок. Вообще хотели на улицу выкинуть, да детей пожалели. И обувь для ее ребенка нашлась, надо было лишь попросить, одна из женщин отдала обувь своего ребенка, ставшую малой. Попрощавшись с мастером, двинулись дальше.
У Анны собрался целый кружок швей — мастериц, шили заказы. Как рассказала Анна, они с женщинами решили, что до обеда будут заниматься домашними делами, а после обеда приходить к Анне и шить. Шкурки не успевает муж Анны добывать, поэтому они начали скупать их у таких же охотников. Я сообщила, что через неделю-полторы заказов у них точно прибавится.
У тележника вовсю кипела работа — они успевали делать возок по заказу леди Розины и сооружали ещё сани. Оказывается, они со своими санями, которые сделали для себя, произвели такое впечатление на односельчан, что некоторые тут же захотели себе такие же. И мастеру и его сыновьям я также напророчила бурный интерес к новому транспорту. Они были очень довольны, жаровни у кузнеца они закажут сами, я могу не ездить к нему. Пошутили, что зимой у них в деревне было одна работа — поскандалить с женой и сбежать в паб. А теперь уж и забыли, как он и выглядит. Зато жены довольны. Практически вся деревня работает, даже некоторые женщины.
Примерно такая же картина была и в Стоунзе — все при деле. Возвращались домой уже в густеющих сумерках. Гленн был впечатлён размахом моей хозяйственной деятельности и задумчиво проговорил.
— Теперь понятно, почему Линн нацелилась на твое поместье, такой кусок лакомый оказался. Да только тут надо работать и работать! И она не учла, что все здесь держится на тебе. Оказывается, как много я о тебе не знал! Казалась всегда тихой и беспомощной девочкой…
Я тихо сказала.
— Та девочка, Гленн, давно умерла. А меня жизнь заставила, и я отрастила зубы и когти.
Вот как хочет, так пусть и понимает. А я сказала правду.
ГЛЕНН.
Он чувствовал себя странно. Вроде бы все прояснилось, и даже память вернулась, но не так, как надо, а как будто, чтобы вспомнить что-то, надо было думать об этом довольно сильно, и тогда начинала проявляться картина запрашиваемого файла. Ещё и эти странные словечки, которые вырывались у него как будто вне его воли, сами по себе, и он знал их значение, но при этом знал, что таких слов тут нет… Так что странно многое. И постоянно росло убеждение, что он должен вспомнить ещё что-то очень важное.
Но пока это он отложил в сторону. И так очень много потрясений для него. Главное — Линн не его жена! Вот не зря у него было неприятие ее в сексуальном плане. Хотя бы в этом он чист перед женой. Жена… Гленн усмехнулся, устраиваясь удобнее в постели. Комнату ему отвели хорошую, чистая, большая, с максимумом удобств. Даже ванна с горячей водой появлялась по вечерам, и потом исчезала сама по себе. Он с детства слышал сказки о брауни, но вырос и забыл. Но, видимо, это все-таки, правда, и живут они в этом доме в мире с хозяйкой.
Самой большой загадкой для него оказалась именно она, Мэри. За этот год, прошедший с момента ухода его на войну жена изменилась полностью, он совсем не узнавал ее. Где тихая, робкая девочка, которая чувствовала себя свободно только возле сына, а остальных боялась, даже его. А тут вдруг он встретил сильную, взрослую, уверенную в себе, привыкшую командовать и распоряжаться женщину. Только с Уилли она была по-прежнему добра и нежна. И ребенок льнул к ней. Хотя и его принял нормально, охотно поиграл с ним, показал все свои игрушки, похвастался тем, что учит с мамой грамоту и прочитал ему, ещё запинаясь, несколько предложений. Мальчику явно не хватало отца, и теперь Уилли был рад его появлению. Вначале Гленна покоробило то, что Мэри не приняла его, как мужа, но затем, подумав хорошенько, понял, что жена права, им обоим необходимо время, чтобы привыкнуть к новому положению вещей. Ну, хотя бы не отказалась от него, как от мужа совсем и то хорошо.
Потом был осмотр хозяйства поместья, поездка в деревни. И хотя Гленн старался сделать невозмутимое лицо, но все это потрясло его. Он не понимал, как за такое короткое время, слабая женщина сумела поднять поместье из разрухи, отремонтировать свой дом, организовать столько новых и пользующихся большим спросом производств. Ещё успевала вникать в проблемы жителей своих деревень… и при этом сама не гнушалась грязной работы гончара, и ее подруга, леди Иннис Мак-Линней, тоже спокойно занималась нелегкой работой художника по росписи. Когда он спросил Мэри, как так получилось, она коротко ответила — Жить хотела!
Глава 63
Рассказ о событиях в замке Мак-Коннея заставили сжаться от ужаса и боли душу Гленна. Как было можно так поступить с маленькой женщиной, которая защищала свою честь! Едва не убить ее! Ладно, он мужчина, он привык терпеть боль, но Мэри! Этого он не мог простить ни своему сюзерену, ни его семье. Ещё эти попытки ограбить ее, заставить бесправно батрачить на него! Внутри у него все кипело от возмущения. И когда жена рассказала о мнимой помолвке с соседом в попытке защититься от произвола, то только слабый отголосок ревности где-то проскочил внутри и пропал. Он хорошо понимал, что это был единственный шанс спастись для Мэри. И испытывал к неведомому соседу только благодарность, за то, что тот своим именем прикрыл Мэри.