Информация и человек

Тогда – беда! как язвой моровой

Душа горит, нальётся сердце ядом,

Как молотком стучит в ушах упрёк,

И всё тошнит, и голова кружится,

И мальчики кровавые в глазах…

И рад бежать, да некуда… ужасно!

Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.

Правда, в данном случае как-то странно говорить о «едином пятне», которое непонятно каким образом «случайно завелося» на кристально чистой совести. Напомним, что Борис Годунов замешан в тягчайшем преступлении – убийстве невинного младенца. Причём это убийство не случайное, а целенаправленное, для получения собственной выгоды. Но вот что интересно – царя Бориса мучает не страх перед возможным наказанием (Лжедмитрий ещё не объявился, да и вообще пока не было каких-либо причин бояться разоблачения), а именно угрызения совести. То есть даже если бы у него дела шли исключительно хорошо, все блага, достигнутые ценой преступления, не принесли бы ему радости.

«Никакие выгоды, достигнутые ценой преступления, не могут вознаградить потерю душевного мира», – это слова английского писателя Генри Филдинга. То же самое, хотя в несколько другой форме, писал Вальтер Скотт: «Проступок хоть и может вызвать временное благополучие, никогда не приносит подлинного счастья». Вообще, подобных высказываний бесчисленное множество. «Чистая совесть – есть постоянный праздник», – утверждал Сенека. «Чистая совесть – превосходное снотворное», – это слова Конан Дойла. В. Гюго писал: «Высший суд – суд совести».

Впрочем, мы несколько отклонились от темы. Суть не в том, что нечистая совесть может очень сильно мучить человека, а в том, что это чувство никак нельзя отнести к категории чего-то нерационального.

8

Но если «хорошие» поступки это, в конечном итоге, разумные поступки, а «нехорошие», соответственно, неразумные, то получается, что всякого рода преступники просто-напросто недальновидные люди и совершают преступления только из-за собственной глупости. Многие известные личности говорили именно об этом. Так, Эпикур утверждал: «Благоразумие учит, что нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо». Американский просветитель и государственный деятель Бенджамин Франклин высказал такую мысль: «Если бы мошенники знали все преимущества честности, то они ради выгоды перестали бы мошенничать». Французский писатель Вовенарг сказал более категорично: «Польза добродетели столь очевидна, что даже дрянные люди поступают доброжелательно ради выгоды».

Можно, конечно, усомниться в абсолютной истинности таких суждений, но всё же напрашивается вывод, что надо вести себя только «хорошо», а «плохо» пусть поступают глупцы, не понимающие глубинных законов жизни.

К сожалению, только малолетний герой детского стихотворения Маяковского мог позволить себе с лёгкостью определить чёткую формулу разумного поведения: «Буду делать хорошо, и не буду – плохо». В реальной жизни всё обстоит гораздо сложнее. Главная трудность здесь в том, что далеко не всегда так уж очевидно, что же именно является добром, а что злом. И человек, желая сделать доброе дело, нередко совершает зло. «Половина следствий хороших намерений оказывается злом, – писал Марк Твен, – Половина следствий дурных намерений является добром». Китайский писатель Хун Дзычен предупреждал: «Добротой можно часто причинить вред, потому, когда хочешь сделать добро, тщательно всё обдумай». Согласно Сократу, «высшая мудрость – различать добро и зло». Иначе говоря, доброта намерений это ещё не гарантия хороших деяний.

В нашей отечественной истории, к сожалению, было немало страниц, когда люди, искренне веря, что делают добро, совершали, в конечном итоге, масштабное зло. Просто в момент совершения таких поступков их сознание «не сориентировалось», им казалось, что они действуют в интересах большинства. И даже потом, когда выяснялось, что совершено зло, на сознательном уровне далеко не всегда было понятно, что же сделано не так. И эти неопределённые ощущения какой-то «неправильности» действий могут по своей силе ничуть не уступать самым жестоким угрызениям совести.

Михаил Шолохов в известном романе «Тихий Дон» просто гениально показал безмерные мучения, испытываемые Григорием Мелиховым, во время его нервного срыва, после того, как он зарубил в бою нескольких матросов. Процитируем.

«…Григорий – как стоял, так и рухнул ничком оголенной грудью на снег. Рыдая, сотрясаясь от рыданий, он, как собака, стал хватать ртом снег, уцелевший под плетнем. Потом, в какую-то минуту чудовищного просветления, попытался встать, но не смог и, повернувшись мокрым от слез, изуродованным болью лицом к столпившимся вокруг него казакам, крикнул надорванным, дико прозвучавшим голосом:

– Кого же рубил!.. – И впервые в жизни забился в тягчайшем припадке, выкрикивая, выплевывая вместе с пеной, заклубившейся на губах: – Братцы, нет мне прощения!.. Зарубите, ради бога… в бога мать… Смерти… предайте!..»

Заметим, что Григорий совершенно искренне стремился сделать добро, в его действиях нельзя усмотреть ни трусости, ни корысти, ни каких-то других нечистых помыслов. Эти действия не имеют ни малейших аналогий с преступными действиями царя Бориса в вышеприведённом примере. Однако он вдруг почувствовал сильнейшие угрызения совести. (Его нервный срыв есть не что иное, как угрызения совести, только в какой-то «сконцентрированной» форме.) В этом эпизоде как нельзя лучше показано, что понятия Добра и Зла не являются абсолютными. И оценивать любые поступки абстрактно нельзя. Описываемые в романе события происходили во время противостояния нескольких огромных сил, и выделить среди них какую-то одну «большую силу» было весьма затруднительно. То есть непонятно было, какая же сила есть Добро.

***