Время милосердия

– У меня вопрос, – сказала Порсия. – Кое-что не дает мне покоя.

– Послушаем.

– Я прочитала все материалы о деле Хейли пять лет назад. Ты дал интервью Маккитрику из «Нью-Йорк таймс», в котором рьяно защищал смертную казнь. В частности, заявил, что проблема с газовой камерой в том, что она используется недостаточно часто. Знаю, сейчас ты иного мнения. Почему?

Джейк с улыбкой провожал взглядом прохожих на тротуаре.

– Из-за Карла Ли Хейли. Когда я познакомился с ним и его семьей, то понял, что его могли осудить и отправить в Парчман на десять-пятнадцать лет, пока я занимался бы апелляциями, и в один печальный день Хейли пристегнули бы к креслу и пустили бы газ. Я не смог бы с этим жить. Как его адвокат я бы разделил с ним его последние мгновения в комнате по соседству с газовой камерой, возможно, там был бы священник или капеллан, а потом Хейли бы увели. Сидя в комнате для наблюдателей вместе с его женой Гвен, братом Лестером и другой родней, я смотрел бы, как он умирает. Мне постоянно снился этот кошмар, я перестал спать. Впервые в жизни я изучил историю смертных приговоров и наткнулся на очевидные проблемы: несправедливость, неравенство, напрасную трату времени, денег, жизней. Здесь присутствует явная моральная дилемма: мы ценим жизнь и дружно соглашаемся с принципом «не убий», так почему же позволяем себе законное убийство людей руками штата? Мое мнение изменилось. Наверное, это часть взросления, так наступает зрелость. Ставить под вопрос собственные воззрения – естественно.

Клод положил на стол две корзинки и предупредил:

– У вас полчаса.

– Сорок пять минут, – уточнил Джейк, но Клод уже удалился.

– Почему среди белых столько сторонников смертной казни? – спросила Порсия.

– Это буквально витает в воздухе. Мы с этим живем. Мы слышим это дома, в церкви, в школе, от друзей. В Библейском поясе[7], Порсия, верят в принцип «око за око».

– А Новый Завет, а проповеди Христа о прощении?

– Они неудобные. Еще Он проповедовал любовь, терпимость, согласие, равенство. Однако большинство христиан, которых я знаю, весьма избирательно подходят к Священному Писанию.

– Причем не только белые!

Несколько минут они ели молча, наслаждаясь препирательством Клода с тремя чернокожими посетителями в щегольских костюмах, один из которых допустил ошибку – попросил меню. Когда ссора прекратилась, все четверо расхохотались.

К 12.15 не осталось свободных столиков. Джейк насчитал еще семерых белых, хотя это не имело значения. В короткий обеденный перерыв вкусная еда значила больше, чем цвет кожи. Порсия демонстрировала за едой отменные застольные манеры. К своим 26 годам благодаря армейской службе она повидала мир – в отличие от Джейка и всех, кого он знал. А еще Порсия никак не могла подобрать себе подходящего молодого человека.

– Ты нашла себе парня? – осведомился он, напрашиваясь на ссору.

– Нет, и лучше не спрашивай. – Она отложила вилку и огляделась. – Как с этим на юридическом факультете?

– С чернокожими или с белыми?

– Брось, Джейк. Если я приведу домой белого, моя семейка взбунтуется. Уверена, юридический факультет заполнен талантами.

– Сомневаюсь. Двенадцать лет назад, когда я закончил учебу, на нашем потоке было всего трое чернокожих.