— Частная — это означает, принадлежит Кэйташи-сама или кому-то еще?
Масаюки сгибается в поклоне. Похоже, пытается сообразить, что именно ляпнул… О-хо-хо, как же мне тяжело с вами, люди-функции. Кусать и рвать по приказу хозяина — это мы умеем. А объяснить, как внутри устроена непонятная для меня система — слов не хватает. Так, ладно.
Поднимаюсь по ступенькам, останавливаюсь перед мужиком лет двадцати-пяти в привычной уже униформе: черный костюм, белая рубашка с галстуком, очки. Правда, этот выпендривается, очки не абсолютно черные, глаза чуть-чуть видно.
— Доброе утро, день и вечер сразу… Твое место на парковке есть?
Кивает.
— Не занято? Отлично. И какое это место? Вон то? Тогда я на полчасика свою телегу приткну.
— Это мое место.
Грубо. Даже не поздоровался, пупс перекачанный.
Прихватив за кадык, представляю, что на кончиках пальцев у меня электрические разряды и человеку с другой стороны руки ну очень больно:
— Эй, киннику-яро в памперсах! Я говорю, пока буду пить чай с Кэйташи-сама, моя машина постоит на этом месте.
Отпускаю бедолагу, он спиной сползает по стене, схватившись за горло. Надо будет дома проверить, что это парня так сплющило.
— Возражения есть? Нет? Отлично… Масаюки-сан, паркуйся.
Сбоку над головой слышно, как открывают окно. Оглядываюсь — о, сам хозяин, собственной персоной. Высунулся наружу, с интересом разглядывает картинку. За пока еще закрытыми дверьми слышен топот — явно охрана бежит.
— Оясуми [
— Нет, целый, почти здоровый. Может, на солнышке голову чуть припекло.
Взгляд у с трудом встающего охранника испуганный. Заметив босса, он тут же сгибается в поклоне, бормочет извинения.
— Ладно, давай ко мне, второй этаж, по коридору направо до конца. И, я тебя прошу, не надо моих мальчиков обижать. У нас не Китай, у меня кадров проверенных мало. Вон, даже с тобой приходится делиться.
Дверь уже раскрылась, на крыльце после короткой сутолоки народ выстраивается в две шеренги и поклоном приветствует гостя. Пристроившийся позади Масаюки идет важно, изображая бодигарда при исполнении. Загривком ощущаю, что он очень доволен: вон, какой у меня крутой господин. А вы надо мной потешались, что от варваров отбиться не смог.
Дети. Сущие дети.
Чай у Кэйташи-сама хороший. Лучше, чем у меня дома. И сиротские кружечки правильные, почти литровые. Выпил такую — и все, день рабочий закончился.