…Они неслись, обгоняя самые бешеные ветра, и ледяные драконы Севера не дерзали заступить им дорогу. Они носили оружие, выкованное из зачарованной стали, но они были чарами сами по себе, они — дщери Отца Богов, проводники его воли, спутницы достойных Валгаллы. Магия струилась в их крови, магия Древних, сотворённая в те времена, когда мир был не то, что юн — но едва-едва рождён, и даже Великого Предела ещё не существовало.
Она забыла об этом своём наследии. Слишком привыкла быть последней из своего рода, обычной воительницей, удачливой наёмницей, старавшейся ни о чём не думать.
Но сейчас это всё ожило.
Ты не зря прошла через лес, пустыню и горы. Не зря вспомнила детство и девочку Рандгрид, бесстрашно лазавшую по гибельным топям. Ты не зря сражалась со Смертью рука об руку с собственным братом.
Ты вспомнила.
Альвийский меч закричал, когда воля самой Райны ворвалась в него, подчиняя и заставляя слушаться. О да, это был шедевр оружейницы Айвли, но, чтобы победить, его было мало. Требовалась железная воля Древних Богов, простых и жестоких, как сама природа на заре мира, чтобы заставить этот меч не только защищаться, но и нападать, хитростью и вплавленными в клинок чарами разбивая и преобразуя вражеские заклятия.
Пылающий белым меч вытянулся, принимая форму копейного наконечника — того самого знаменитого Гунгнира, отца всех копий. На левой руке валькирии возник призрачно-золотой щит — точно такой, как поднимала она, вставая в ряд с сёстрами на празднествах Асгарда. Он, этот щит, принял ударивший прямо в его середину огнешар — и тот разбился фонтанами брызнувших во все стороны искр.
Альвийский меч наискось рубанул по крутящимся вокруг Райны земляным удавам, пытавшимся сдавить, наконец, жертву своими петлями. Лезвие полыхнуло ослепительно-белой нитью, рассекло зеленовато-коричневые тела, где в бешеном танце неслись земляные комья, вырванные с корнем травы, камни, обломки садовой ограды и прочий мусор.
Жаром полыхнула и рукоять меча, но валькирия даже не вздрогнула. Боль подстёгивала, подпитывала жажду схватки и в то же время не давала впасть в боевое безумие.
Ведь эти маги Долины не были настоящими врагами. Она, воительница Райна, много-много лет не щадила себя, защищая этот уютный мирок, ставший ей новым домом. И потому — пусть меньше прольётся крови!
Вздыбленные волей Игнациуса земляные змеи рухнули бесформенными грудами, управляющие ими чары — разрушены.
Райна не думала, сколько в этом успехе от дара альвов и сколько — от неё самой, дочери Древнего Бога. Она держала магов Долины на расстоянии — что, собственно, от неё и требовалось.
То, что мессир Архимаг силен, тан Хаген знал прекрасно — столько лет в облике Динтры не прошли даром. Он знал, что милорд мэтр не чужд некромантии, которую сам же искоренял в Долине всеми способами; знал, что сударь наш Игнациус Коппер владеет заклятиями такой сложности и мощи, что остальным магам Долины и в головы не могло бы прийти, как такое вообще возможно.
Не ведал лишь, насколько обширны познания милорда мэтра в некромагии.
Архимаг пытался уничтожить саму душу хединсейского тана, разорвать её связь с телом без разрушения последнего — некромантия высшего разряда. Огнешар можно отбить, молнию отвести, ледяную иглу растопить в полёте; но как противостоять незримым, не имеющим физического воплощения чарам, проявляющимся лишь хаотическими колебаниями силы, в которых искусно прятались именно те, что должны были исторгнуть душу?
Разумеется, мессир не был бы мессиром, если бы не маскировал эти чары множеством иных, попроще, но не менее убийственных.
Заклятия безумия. Заклятия гниения и распада плоти. Заклятия слепоты, паралича, и даже самые простые — кинетические, когда в противника со всего размаха ударяет невидимый таран, каким выбивают крепостные ворота.
Райна держалась молодцом, и теперь его, Хагена долгом было не дать мессиру ни одного шанса прикончить валькирию. Альвийский клинок в руках Рандгрид пылал снежно-белым, он рубил и рассекал магические потоки, заклятия рушились, не в силах пробиться через эту защиту, но долго так продолжаться не могло. Оружию не поглотить всю магию, в него нацеленную.
Голубой Меч, меч Древнего Бога, так вбирать в себя чары не умел. Зато он умел другое — творить отпорные заклятия, довершая, доделывая то, что создавал в эти мгновения последний истинный ученик Нового Бога Хедина.
«Я — сын владыки Асгарда!..» — колоколом звучало в сознании Хагена. Сын Древнего Бога, вынесенный матерью из собственного потока времени именно для того, чтобы оказаться там и тогда, где потребуется кровь асов и йотунов. Кровь первых хозяев Хьёрварда.
ebooksa