Потоки дикой силы обрушились на Хагена, взвихрились вокруг его сферы, оборачиваясь волнами пламени, взметнувшимися выше крыш, выше самых высоких шпилей; и оно забушевало, пожирая равно сталь, стекло и камень. Голубой Меч вычертил ещё одну руну — и огонь этот, словно стая послушных вожаку волков, ринулся к Игнациусу.
Тот попытался отвести пламя в сторону, но посланные вперёд руны впились в заклятия, оседлали их, точно наездники диких коней, погнали обратно, прямо на мессира Архимага.
Чародеи Долины уже отступали, бросив безнадёжные попытки помочь своему владыке. Им предстояло спасать свой дом — вернее, то, что от него останется.
А мессир Архимаг уже отступал, уже пятился сам, ещё чуть-чуть — и скроется в особняке; но огненный язык, прорвавшись через его защиту, словно слизнул левую руку чародея по самый локоть. Хаген мельком успел заметить сонм мелких рун, вцепившихся в плоть мессира Архимага.
Игнациус закричал, завизжал, тонко, высоко — не столько от ужаса или боли, сколько от удивления. И вдруг с неожиданным проворством ринулся назад, в собственный дом, до сих пор счастливо избегавший полного разрушения.
Что-то там случилось, что-то такое, заставившее его забыть обо всём, даже о дерзком враге…
— Стой! — взревел Хаген, бросаясь следом. Огненные волки распластались в беге, взмыли вороны из чистого пламени, падая на плечи удиравшего Архимага; но того словно что-то рвануло вперёд, как куклу на нитке, сбило с ног, проволокло на крыльцо и дальше, внутрь дома.
Хаген ещё успел взбежать на ступени, когда дом вдруг тяжело вздохнул и начал оседать, проваливаться внутрь — лопались стропила, рушилась крыша, водопадом струилась вниз черепица; голубая сфера исчезла, хединсейский тан отказывался от защиты; вот он вскинул обе руки, застыв на пороге, и оседавший дом вдруг замер, застыл, скрипя и раскачиваясь — стены сделались словно тряпичные, они колыхались, как под сильным ветром, каждый миг готовые рухнуть.
— Сестра!
Прикрываясь золотистым щитом, валькирия ворвалась внутрь.
— Найди!.. Найди её!
Клацнули на валькирию зубы клыкастых черепов в подлокотниках высоченного кресла, почти трона; так, никого, дальше!..
Нет!.. Вот же оно — как раз за троном! — чернеет закрывающаяся щель; альвийский меч ударяет туда, воительницу пронзает боль от кисти до самого плеча, правая рука повисает; но щель уже раскрывается, расширяется!..
Ступени вниз. Распахнутая дверь. Что это — пыточная?!.. Аппаратусов-то натащил сколько!..
И обнажённое тело на скамье.
Нет, не мессира Архимага.
Той самой несносной девчонки Сильвии.
А вот милорда мэтра нигде не видно. И даже присутствия его не ощущалось, сила успокаивалась, как будто здесь только что случился её мощнейший выброс.
Но об этом она, Райна, подумает позже.
Валькирия скинула собственный плащ, набросила на Сильвию.