Я сглотнула, глядя на то, как он медленно поворачивает его, упирая острие в палец и тоже не отрывая от него взгляд.
— И узнал, что тот человек, о котором вы говорили — имевший похожее со мной состояние, — был вашим братом…
Комок в горле вдруг превратился в моток колючек, который мне удалось проглотить лишь со второго раза.
— Да, сир.
Что еще Бланка ему сказала? Неужто она…
— Мать больше ничего не сказала мне о нем, — продолжил Омод все так же не поднимая глаз. — Я мог бы добыть эту информацию другими способами. Но мне кажется это… нечестным. Поэтому я прошу рассказать мне о нем вас. — Он поднял глаза.
Я судорожно втянула холодный воздух и повернула голову в сторону видневшихся крыш столицы.
— Я… расскажу вам о нем. Вы, как никто, заслуживаете знать. Мой брат, он… — я положила ладонь на покрытый снегом борт и остановила взгляд на дважды сломанных пальцах, — Людо был очень целеустремленным человеком. В этом вы похожи. Однажды приняв решение, он твердо шел к цели, нашей общей цели, которую у меня не хватило духа реализовать до конца.
Я умолкла, и Омод не прерывал этой тишины, лишь ветер шумел в перекрытиях.
— В каком-то смысле я его в этом… Нет, не в каком-то смысле — я его предала. — Я сжала борт, чувствуя, как нарастает боль в пальцах. — Он же был верен делу до конца. Что до его состояния… оно причиняло ему много боли, как и вам, но это не помешало ему быть сильным. И ловким. И самым замечательным братом на свете. — Я повернулась к Омоду и едва не ослепла от боли в глазах при виде того, о ком только что говорила. — Видите, больше никаких тайн. Скажите, чтобы вы отдали за возможность увидеться с человеком, которого любили больше всех на свете, а потом потеряли?
— Свою душу.
Наступила пауза.
— Вот и я… семнадцать лет ее отдавала, — прошептала я и быстро поцеловала его запястье.
— Миледи, простите, я не должен был так волновать вас. — Омод осторожно подхватил меня — я даже не заметила, как покачнулась. — Да вы совсем продрогли. — Быстро скинув плащ, он бережно меня в него укутал. — Скажите, что прощаете меня, а я прощаю вас от всего сердца.
— Прощаю, — произнесла я, боясь моргнуть, — прощаю за прошлое, настоящее и за все будущее. Прощаю настолько, что в отношении вас даже не знаю понятия вины и прощения.
Он чуть улыбнулся, придерживая меня за плечи.
— Я был неправ, нажимая на вас и требуя ответов, которые вы имели право оставить при себе. Мне показалось, вы скрытная и похожи на… этот нож. Просты с виду, но несгибаемы и скорее рассыплетесь, чем поддадитесь. Но теперь я вижу, что вы хрупкая и нежная. И ранимая настолько, что вас нужно беречь, а не терзать вопросами и холодом, на который я вас привел. Идемте, вам нужно в тепло.
Я послушно пошла рядом, позволяя королю поддерживать меня и чувствуя что-то щемящее, чувствуя, что если произнесу хоть слово, из меня польются слезы за все семнадцать лет.
— Благодарю за откровенность, леди Лорелея, — произнес Омод, когда мы снова оказались внизу. — И почту за честь, если наши уроки продолжатся. Понимаю, почему у вас вырвалось тогда имя брата.
Я смотрела на него, часто моргая и придерживая у горла плащ.