Омод рассмеялся.
— Для начала мне бы увидеть свою невесту. — Перестав смеяться, он бережно обхватил мои руки и мягко произнес: — Не волнуйтесь, леди Лорелея. У вас доброе сердце, и я вижу, что вы искренне обо мне печетесь. Но теперь все пойдет еще лучше, чем прежде. Особенно в свете тех уроков, которые вы мне даете.
Я быстро кивнула.
— Кстати, о том рыцаре, что вы упомянули…
Я непонимающе взглянула на него, уже позабыв, что именно сказала в тот почти беспамятный миг, когда испугалась, что Омод переймет судьбу Людо.
— Альбрехт, — подсказал Омод, видя непонимание на моем лице. — Старец, о котором вы говорили, жив и проживает в домике в переднем дворе.
— Вы, должно быть, шутите, — ахнула я.
— Ты, должно быть, шутишь, — мрачно заметила Алекто.
— Нет, — Каутин в волнении прошелся по комнате, — говорят, эти огнепоклонники когда-то едва не принесли в жертву Праматерь. Неудивительно, что мать велела запереть тебя.
— Она не запирала меня.
— Вообще-то она велела мне сторожить тебя.
— Она лишь сказала все, что обычно говорит, когда я разочаровываю ее. Хочешь перескажу? Я знаю это наизусть.
— Я думал, в последнее время ваши отношения изменились.
— Я тоже так думала, — с горечью заметила Алекто, опускаясь на кровать.
— Тогда зачем ты посетила того огнепоклонника?
— Сколько раз повторять, что я не знала, кто он, — простонала Алекто. — И я не считаю, что на него нужно сваливать вину за деяния его предков, рассыпавшихся в прах много веков назад. Вообще-то Сверр помог мне в ночь Солнцеворота…
— Что? — удивился Каутин.
— Да, он спас меня от… от тех, кто хотел причинить мне зло.
— Ты не говорила.
— А кто вообще хотел меня слушать?