Длань Одиночества

— Одиночество можно передать где угодно? — спросил Никас.

— Как я уже сказала, важен лишь близкий контакт и готовность стать носителем. Раньше это сопровождалось серьезным церемониалом.

Котожрица помолчала, помогая Все вытереть остатки крови.

— Подразумевалось, что ты отнимешь Одиночество у Максиме, чтобы лишить ее силы.

— Она бы ни за что не отдала его, — возразил Никас. — Она очень серьезно настроена. По мне это, думаю, заметно! Был какой-то план на этот случай?

— Убить ее.

Аркас запрокинул голову.

— Повтори.

— Убить Максиме. Послушай, Аркас. Альфа мне многое рассказал перед рассредоточением. Ты особая жертва. Девелу повезло, что ты стал следующим, потому что ты можешь делать вещи. Необходимые вещи. Носители до тебя были слишком инертными.

Аркас рассмеялся.

— Особенно Максиме?

— Клянусь Терпеливым Котом в Доме Где Есть Ребенок, — Котожрица дернула ушами. — Ее инициация была ошибкой, которую Девел совершил будучи слабым. Единственный раз, когда он позволил себе отойти от традиционного набора носителей, он обрек нас на цепь событий, приведшей Многомирье к нынешнему состоянию.

— Ну, вы все получили, что заслуживали в ее лице, — добавил Аркас цинично.

— Возможно, — не стала отрицать Котожрица. — Как бы то ни было, Многомирью нужен был боец. Готовый… К крайним мерам.

— Я не стану убивать ее. Не смогу.

— А ведь она хотела сделать это с тобой. Ей это почти удалось.

Ветер завыл громе обычного, стал горячим. Все отступили в сторону, наблюдая, как трепещут края разрывов. Далекий грохот перекатывался и ухал. Где-то в Многомирье огонь снова пировал.

— Я догадывался, что меня поимели во благо Многомирья, — сказал Аркас, облизывая пересохшие губы. — И мне, собственно, уже все равно, насколько лживы те, кто меня окружает. Потому что я точно знаю, чем это все закончится.

— Чем? — спросила Котожрица.

— Все умрут! — воскликнул Аркас. — Чем это еще может закончиться? Я тебе скажу, кошко-девочка, что вы напрасно на меня надеетесь. Максиме намного сильнее. Да, я хочу добраться до нее, но только для того, чтобы поговорить. Я не смогу убить ее не только потому, что меня держат в узде строгие моральные принципы. Она просто раздавит меня силой Одиночества. И никогда, никогда, — слышишь меня? — не отдаст его.