Ее сущность легко разошлась. Лезвие начало свое порочное погружение. Все глубже и опаснее. Ирония стонала, извивалась, бредила чужими воспоминаниями. Она видела людей переполненных негативом. Почти зверей, которым ничего не дала разумность.
Ирония протолкнула лезвие еще чуть глубже, мягко вращая его. Удовольствие и страх боролись в ней. Несколько раз возбуждение достигало предела и тогда Ирония громко, заикаясь и вздрагивая, выкрикивала чужие слова.
— Ты больше никого не спасешь! Больше никого, сука!
Она увидела тесак. Им рубили так много и часто, что он зазубрился. На нем несколько раз меняли деревянную рукоять. Потому что дерево впитывало кровь и размягчалось. Гниющие половинки рукояти ходили ходуном на ржавых креплениях.
Еще чуть глубже.
Теперь Ирония увидела Максиме. Та стояла перед ней, словно живая. Глядела, не скрывая презрение, но хорошо пряча жалость. Она подошла вплотную, наблюдая за спазмами Иронии. Взяла ее руку и стала толкать нож еще глубже.
Ее рот приоткрылся от желания.
— Я расскажу тебе, как это было. Пять охотников. Пять браконьеров. Они охотились за тиграми. Убивали их ради шкур и пенисов. Я бы никогда с ними не встретилась, если бы не этот проклятый топливный клапан. Понимаешь, старший механик все уши мне прожужжал насчет левого патрубка. Я долго забивала на это, потому что он был в порядке. Но панель показывала неисправность. Панель ошибалась, а не я. Механик был очень настойчив. Я поменяла патрубок. Но повредила клапан. Как, не знаю. Возможно туда упал болт, который я случайно смахнула локтем. Возможно, туда сам Девел насрал, когда я отвернулась. И я упала в джунглях. Немного обожгло спину. Я везунчик, говорила я. Везунчик.
Максиме давила. Ее рука уже по локоть погрузилась в сущность. Ирония почувствовала, что умирает. Еще немного и лезвие нарушит ее концентрацию.
— Чаще всего они трахали меня скопом, — продолжала Максиме. — Во все дырки, которые обнаружили. Они не были джентельменами. Сначала их это удовлетворяло, но после недели нашего знакомства, чувства немного остыли. Страсть улеглась. Тогда они начали истязать меня, чтобы члены стояли покрепче. И в один прекрасный момент, один из них, будучи навеселе, отрубил мне руку. Он долго старался. Попадал то ниже, то выше. Ему мешало то, что он одновременно долбил меня сзади. Руку мне вывернули и держали, но он все равно мазал.
Глаза Максиме смотрели теперь влево и вниз. В них не собирались слезы. Эти картины будто бы не тревожили ее.
— Накануне они поймали тигра. Молодого, только что ушедшего от матери, наверное. Сначала они хотели скормить мое предплечье ему, но бедняга был в таком стрессе, что только растерзал его. Измачалил и выбросил. Тогда они решили сэкономить на супчике для меня. Я долго смотрела на нее. Гладила. Дергала за сухожилия и щипала пальцы. Это была моя рука и одновременно что-то совсем чужое. Возможно, я спятила именно в этот момент. Глядя на свою руку, изуродованную несчастным зверем. Знаешь, я ведь занимала яму, в которой он должен был находиться. Из-за меня он торчал в крохотной клетке.
Давление ослабло. Ирония была на грани. Величайшего оргазма и смерти. Голос предательницы вливался в нее через кость.
— Они обработали рану, пока я была без сознания. Очевидно, кто-то из них ко мне привязался. Там был такой паренек, возможно сын одного из них. Мне казалось, что он испытывал некоторую неловкость, когда толкал свое хозяйство мне за щеку. Но, знаешь… Коллектив.
Максиме помолчала.
— Ты, наверное, думаешь теперь, что я собираюсь отомстить всему миру за тех пятерых. Потому что безумна и слаба духом. Что это — несправедливо. Неправильно. Но дело вовсе не в них. Откровенно говоря, я все это выдумала на ходу, — сказала вдруг Максиме. — Моя история гораздо проще. Поверь, Ирония, я хочу уничтожить Многомирье не из эгоизма. Девел попросил меня.
Ирония не удержалась от всхлипа, переходящего в стон.
— Это тоже неправда, — засмеялась темная госпожа. — Господи, ты не думала, что причин может не быть вовсе? Настоящий хаос, сам по себе награда.
— Сука, — просипела Ирония. — Безумная сука.
Максиме захохотала и закашлялась. Этот кашель вернул Иронию к реальности. Она по-прежнему парила в пустоте Многомирья. Среди испуганных звезд и плачущих миров. Из ее промежности торчала верхушка рукояти. Осторожно, двумя пальцами, Ирония потянула за нее. Нож выходил медленно и неохотно. С него стекали сокровенные жидкости.
ebooksa