— Валя…
— Любимый, беги!
Аркас отшатнулся, рефлекторно поворачиваясь. Френ вцепилась в полярную куртку. Труп из холодильника шипел, хрустя промерзшей плотью. Они сцепились как два кошмара, отбивая жертву друг у друга. В коридоре стало тесно. Позади зазвенело стекло: что-то разбило его.
— Уничтожь свой страх, — сказал кто-то, властно, глубоко. — Сделай это сейчас.
Аркас посмотрел на здоровый осколок, зажатый в пальцах.
Труп отбросил Френ от себя и ногой раздавил ее горло. Шизофрения дернулась и начала кровоточить. Аркас вздрогнул.
— Нет!
Забитые льдом глазницы уставились на Никаса.
Обломанные ногти, черные от некроза, метнулись к его шее. Аркас закричал и не глядя ударил осколком. Тот тяжело воткнулся и порезал журналисту ладонь.
— Сгинь! Я ни в чем не виноват! Это была случайность!
Никас ударил ногой, и колено призрака легко подломилось. Он упал, разбившись на кристаллы мутного льда, которые скрежетали, будто корчились. Осталось лицо, в паутине трещин.
Журналист лежал на лестничной площадке. От бетона кисло пахло пылью. Все было до отвращения очевидно. Любимый наркоман участкового все-таки спятил. Он шел к этому давно, и был не слишком шокирован результатом.
Он поднялся, цепляясь за перила. На нем было старое пальто и летние сандалии на босую ногу. Аркас не помнил, как все это оказалось на нем. Брюки еще куда ни шло. Мятая рубашка. Пальто. Но сандалии-то откуда? Как у иудейского паломника. Он посмотрел на свою дверь. Та была закрыта. В замке торчал ключ. Никас вынул его, разглядывая символ, выдавленный на железной двери. Рогатая голова.
«Господин».
Аркас нащупал в карманах бумажник и телефон. Ему фантастически везло. Он медленно перевязал порезанную руку носовым платком.
Потом Никас медленно спустился на этаж старейшины. Осмотревшись, он понял, что не видит игрушек, велосипедов и даже пластмассовый замок кто-то разобрал и унес. Ковры были скатаны и лежали у стены. Такого он здесь еще не видел. Даже стражи исчезли. Может быть, решили переехать, рассеяно подумал журналист.