Осколки

— Нет, — торопливо перебиваю я. В его глазах недоумение. — Мы с тобой были в городе совсем недавно. Ты же сам говорил, нужно меняться, чтобы нас сложнее было запомнить, иначе это не безопасно.

Шон запускает руку в волосы, оставляя на них несколько паутинок, и, кивнув, все-таки соглашается. Я обнимаю его, убирая пыль с головы, а он целует меня в висок.

— Ты права. Ну возьми тогда кого-то из парней, — пожимает он плечами.

Я бросаю на Ника полный скрытого смысла взгляд. Но он, вместо того, чтобы помогать, неспешно откидывается на стуле, словно в его маленьком театре наконец состоялась премьера, и молчит.

«Ну же! Скажи что-нибудь!» — мысленно прошу я. Его спокойствие начинает действовать на нервы. Не дождавшись поддержки, набираю воздуха в легкие и делаю выпад:

— Даю тебе последний шанс искупить свою вину за выходку с письмом! — не без удовольствия глядя на стоящую на столе перечницу, треснувшую пополам после вчерашнего столкновения с его головой. Сидящий рядом Арт на всякий случай отодвигается.

— Только если будешь всю дорогу молчать.

Шон с Артом возвращаются к своим делам, словно удостоверившись, что между нами все как прежде. А я мысленно аплодирую себе за находчивость.

— Быстрее только! Не собираюсь ждать вечность!

Ник подхватывает с подоконника ключи. Последние слова он выкрикивает мне в спину, потому что я уже бегу по коридору наверх, за сумкой. Закрыв за собой дверь спальни, я прижимаюсь к ней спиной. Все это неправильно, но я не могу иначе. Прости, Шон.

***

Прохладный влажный ветер треплет волосы, и я прячу их под шарфом. Ник стоит напротив машины угрюмый и мрачный. Его плечи подняты, руки засунуты в карманы куртки, а из-под тонкой серой шапки торчит черная прядь.

Увидев меня, он недовольно произносит:

— Аптека? Ты серьёзно? Могла бы найти причину повесомее!

Вообще-то я ожидала, что он как обычно будет недоволен, но раз уж такой умный, мог бы и помочь.

— А что тебя не устраивает? — складывая руки на груди, спрашиваю я, стараясь казаться невозмутимой.

— А то, что до Эдмундса три с половиной часа пути, — отвечает он и, словно смирившись со своей долей, жестом показывает, чтобы я садилась в машину.

Ох. Тут я действительно просчиталась.

Мы выезжаем с парковки, я прижимаюсь щекой к окну и смотрю в боковое зеркало, наблюдая, как дом постепенно растворяется в белой дымке. Снежные хлопья постепенно превращаются в дождь, стекая дорожками по стеклам. Обогнув лесной массив, мы выезжаем с проселочной дороги на трассу. Чистое безумие — разъезжать по стране, когда тебя ищут. А возвращаться в город, из которого ты еле ноги унес — и того хуже. Кажется, Ник это тоже осознает. Он молча ведёт машину, а я смотрю на него, пытаясь понять, что заставило его согласиться. Одно дело задумать побег, другое — его осуществить. В желудке поселяется паника, и я начинаю барабанить ногтями по окну. Лак совсем слез, оставив после себя матовый белесый след. Теперь эти мелочи кажутся такими глупыми и несущественными.

— Чего ты так дергаешься? — не выдерживает Ник.