Немилосердная

— Хвала небесам. Пожалуйста, пришлите туда Флута, хорошо? Как только он покончит с тем, чем занят сейчас.

— Конечно, леди Маккон. С удовольствием.

— Спасибо, мистер, гхм, Шабумпкин.

Тут Бутс выпрямил спину, крепче взял Алексию под руку и осторожно повел вниз по следующему лестничному пролету, а там и в скандально знаменитую приемную лорда Акелдамы. Шабумпкин же приветливо кивнул им и удалился восвояси.

Лорд Акелдама ждал Алексию. Ее ничуть не удивило, что, пока она металась по всему Лондону, выслеживая октомат, самым нервным занятием древнего вампира, по-видимому, стало переодевание. Теперь на нем была самая примечательная фрачная пара из всех, что доводилось видеть леди Маккон, сшитая из полосатого, как леденчик, кремово-винного атласа. К ней вампир надел розовый жилет из муарового шелка, розовые чулки и розовый же цилиндр. Его галстук, каскад атласа белого цвета, был заколот золотой булавкой с рубином, другие рубины, под стать первому, сверкали на пальцах лорда Акелдамы, его монокле и бутоньерке.

— Могу я что-нибудь принести вам, леди Маккон? — предложил Бутс, усадив ее благополучно в кресло. Его явно тревожил испытываемый Алексией дискомфорт.

— Чаю? — назвала та единственное известное ей средство от всех болезней.

— Конечно, — и трутень испарился, быстро обменявшись взглядом со своим господином.

Однако через пять минут чай был доставлен Флутом, а не Бутсом. Дворецкий очень быстро исчез, но Алексия даже не сомневалась, что он занял стратегическую позицию возле самой двери.

Лорд Акелдама, видимо, пребывая в расстроенных чувствах, не достал свой разрушитель слухового резонанса, и Алексия не напомнила ему это сделать. Она подумала, что ей, возможно, понадобится совет Флута относительно того, что грядет.

— Итак, милорд? — сказала она вампиру, потому что сил тянуть кота за хвост у нее не осталось.

Лорд Акелдама сразу приступил к делу, что само по себе являлось показателем того, насколько он расстроен.

— Мой бесценный цветочек сливовый, есть ли у вас хоть малейшее представление о том, кто сидит сию секунду в переулке прямо на задворках моей кухни?

Поскольку Алексия не сомневалась, что, будучи на крыше, заметила проклятый октомат, она сделала предположение:

— Графиня Надасди?

— На задворках кухни! Клянусь своим самым длинным клыком! Я… — он оборвал себя на полуслове. — Помилуйте, лютичек, откуда вы узнали?

Едва снося бешеную деятельность, развернувшуюся у нее в животе, Алексия все же не смогла не улыбнуться:

— Вот теперь вы знаете, что я обычно чувствую во время наших бесед.

— Она роится.

— Да, наконец-то. Вы не поверите, чего стоило сковырнуть ее с места. Можно подумать, она призрак, привязанный так крепко, что никогда не сможет сменить место.