Флинт сидел в гамаке в своей спальне, наблюдая, как за круглым окном медленно сгущаются сумерки. Комната находилась в башенке, пристроенной к домику на дереве – жилищу Томкина, Флинта и Блу. Комната скорее смахивала на лабораторию, чем на спальню: вдоль изогнутых стен стояли деревянные шкафы с сотнями бутылок, банок и пробирок с пузырящимися жидкостями. Многие изобретения были в стадии разработки, и Флинт, когда бывал дома, всегда оставлял дверцы шкафа открытыми, чтобы следить за изобретениями на тот случай, если они начнут вести себя не так, как предполагалось.
Мальчик потеребил серебристые нити своего гамака. Он сплёл его из лунного света и осенних паутинок редких ледяных пауков (почти вымерших, как подозревал Флинт). После нескольких недель экспериментов, сверяясь с вырезанными на коре рисунками, рассказывающими о магии Эркенвальда, Флинт выяснил, что такие нити дарят прекрасные сны.
Он обвёл глазами свои творения, выстроившиеся на верхних полках. Футбольный мяч, сделанный из шкуры карибу, набитый туго скрученным ветром. Стоило пнуть этот мяч, и он летел с такой скоростью, что его почти невозможно было перехватить. Часы, показывающие погоду, а не время – в них сыпали снежинки, мерцали солнечные лучи и клубился туман. Деревянный сундук, куда Флинт запер грозу (поэтому сундук время от времени издавал громкий рыгающий звук) и щепотку звёздной пыли – если открыть сундук ровно в полночь, оттуда целый месяц будут сыпаться серебряные монеты.
Ещё на полках стояли лампы, заряженные солнечными лучами, и лежали мотки бечёвки, сотканной из тумана. Но все изобретения оставались в этой башенке, обычно в запертых шкафах… Только поэтому Томкин ещё не слетел с катушек, увидев, что брат не уничтожил свои изобретения.
Покачиваясь в гамаке, Флинт пытался решить – Томкин не верит только в магию или в младшего брата тоже? Флинту казалось – последнее.
– Что случилось, Флинт? – тоненько спросила с пола Блу.
Она лежала на подушках, сделанных из снежных облаков, расшитых солнечными лучами. Эти подушки мальчик изобрёл для уюта и тепла, и Блу они очень понравились. Она швырнула подушку во Флинта, но промахнулась, и с полки упало несколько банок.
– Тш-ш-ш, – прошептал Флинт. Спрыгнув с гамака, он проверил, не разбились ли банки, и вернул их на место. – Томкин сидит на кухне с Блейдом. И я уже говорил, что тебе можно сюда входить и смотреть на мои изобретения, только если ты будешь вести себя тихо, очень тихо.
Блу хихикнула. Камушек жевал уголок подушки. Лисёнка покормили всего полчаса назад, но он уже проголодался. Блу посадила Камушка себе на колени, а Флинт плюхнулся обратно в гамак.
– Ты грустный, Флинт. Я вижу, ты грустишь.
Флинт повертел в руке лупу. Он пропитал стекло радужной эссенцией, и сквозь него ещё долгое время можно было разглядеть следы на снегу после того, как они становились невидимыми невооружённым глазом. Сегодня, заверив Томкина, что это единственное уцелевшее изобретение, которому нет цены при выслеживании добычи, Флинт вышел с лупой из Лабиринта. Но в глубине души, не желая признаваться в том даже самому себе, он высматривал не звериные следы, а следы Эски. Ведь как он ни старался выкинуть её из головы, у него ничего не получалось.
Он вспомнил разговоры с Эской в санях. Её идеи были странными, полными изъянов, но Флинт знал силу странных идей. И, как он её ни бранил, его гнев всё больше уступал место заинтересованности. А если Эска права? Если Томкину нужно нечто большее, чем копья и щиты, чтобы восстание завершилось успехом? Но… Как убедить целое племя снова поверить в магию, поверить словам незнакомой девчонки?
Флинт поёрзал в гамаке. Это он позволил выгнать Эску в лес, где она наверняка погибнет.
Сегодня он нашёл следы Эски, но после его провальной вылазки в Зимний клык в Лабиринте ввели комендантский час, и не успел Флинт пройти по следу, как Блейд велел ему возвращаться. Скорее всего, Эска уже мертва.
Флинт сглотнул. Чужачка или нет, она не заслужила такой участи.
Блу положила лисёнка брату на грудь и обняла их обоих.
– Обнимашки.
Флинт улыбнулся.
– Так лучше? – спросила Блу, отступив.
– Лучше, – ответил Флинт, взъерошив её волосы. – После дружеских обнимашек всегда бывает лучше.
ebooksa