Поклажа для Инера

Гульнара посмотрела на меня, будто говоря: “Вот куда подвел!», – однако не стала ни возражать, ни соглашаться. Я же не стал извиняться и брать свои слова обратно. Возможно, что я рано или поздно должен буду так сказать Гульнаре. Так пусть я немного опередил события. Когда мы побывали в музее изобразительных искусств и вышли из него, то Гульнара пошла немного впереди меня, кажется, она на что-то обиделась. Но виду не показывает. Гуляет и разглядывает все вокруг.

– Хорошая девушка, – думал я, идя за ней следом. – Не задается и не фамильярничает, года через три-четыре станет прелестной невестой. – Я по-своему представил себе, как она тогда будет выглядеть.

Тут, не знаю отчего, но захотелось мне рассказать Гульнаре легенду о возникновении Ашхабада. Как давным-давно в каком-то дальнем селении жили влюбленные, как им пришлось бежать для того, чтобы соединить свои судьбы. Как они воздвигли в этих местах лачужку, от которой со временем взял свое начало столичный город Ашхабад. Я, может быть, и исполнил бы это свое намерение, но меня остановила мысль, что Гульнара, возможно, давно уже эту легенду слышала. Когда же мы уже вернулись обратно, Гульнара, повернувшись назад, спросила меня:

– Эсен, а примерно в каком месте от Сапар-егенов вы живете? – Только сейчас я понял, что и Гульнара все это время думала обо мне.

Сегодня к нам неожиданно нагрянула в гости тетенька вахтерша. Мы с Гульнарой отложили книги, по которым занимались, и оба очень обрадовались новому обществу. Что ни говори, а приятно, когда тобой интересуются и специально являются, запросто, по-свойски. Признаться по-честному, первое впечатление от этой женщины у меня было не очень приятным. Оказалось, что я заблуждался, она оказалась общительным, приветливым человеком, общение с которым было приятным.

Быстренько взял зеленый эмалированный чайник, протянутый мне Гульнарой, и побежал ставить чай. Гульнара привела в порядок стол, убрав наваленные на нем книги и конспекты. Втроем мы сели пить чай.

Вахтерша рассказала нам, что директор училища, куда мы собираемся поступать, очень хороший человек, фронтовик, и что в тот день он и в самом деле лично звонил, чтобы нас разместили здесь.

– А скоро съедутся и остальные ребятки. Вот тогда жизнь начнется, не заметишь, как день пролетает. – Из этих слов старой вахтерши я понял, что она помнит о находящихся на каникулах учениках и скучает по ним. За разговором время летело быстро. Лишь к вечеру, перед сном, мы расстались. Вернувшись в свою комнату, я остался наедине с тишиной. Возможно, оттого, что вчера я слишком много думал о будущем мосте, который собирался строить, но отчего-то ночью мне этот мост приснился. Похожий на сказочную птицу Сумруг он точно своими широко разведенными огромными крыльями соединял два мира.

А то вдруг он начинал принимать обличье моста через Волгу, что возле города Саратова. Этот мост я видел тогда, когда ездил с отцом в Москву. Мост же, который снился мне сейчас, отличался тем, что он недостроен. На каркасе моста щетинящимися лесами сверкали звездочки электросварки. Эти звездочки белыми искрами сыпались на поверхность многоводной реки.

Когда же проснулся, то понял, что нахожусь не на мосту, а в комнате, на третьем этаже общежития.

Начало светать. Беспокойные воробьи суетились, а это верный признак скорого приближения утра. Один из воробьев был перепачкан более остальных, видно, побывал в какой-нибудь трубе. Издалека он был похож на оживший темный камешек, скачущий вприпрыжку и чирикающий.

Я умылся, привел себя в порядок и принялся за продолжение чтения купленной книги.

Книга была о воинах сегодняшних. Один из ее героев был туркменский парень. События же происходили вдалеке от Туркменистана на берегах реки Неман. Хотя герой книги находился в далеких краях, однако его сердце оставалось на нашей родине, которую мы считаем такой знойной и суровой. Он тосковал по родному селу, расположенному между отлогих холмов, и скучал по чумазым младшим братьям и сестренкам. Девушки, с песнями проходившие мимо него, когда он стоял на посту, напоминали ему девушек родного села в цветастых шелковых платьях, возвращающихся вечером с поля. Когда солнце поднялось довольно высоко, я вслед за героем книги из далеких краев приехал в Каракумы свидеться с родиной. Читая момент, когда парень, пролетая на самолете, чувствует глубокое волнение, завидев из иллюминатора переливающиеся желто-коричнвые пески пустыни, я уверился в переживания героя. Однако, захотелось поспорить с автором.

Весь народ из-за этой несусветной жары старается летом убежать отсюда куда-нибудь на Кавказ или в Россию, а солдат влюблен без памяти даже в наш зной и радуется этой встрече, будто завидев родную мать.

Автор завершил рассказ о своем герое в то время, когда он находился в самолете. А если бы он вздумал еще немного проследить за своим героем, то, возможно, что тот, едва лишь самолет приземлится в Красноводске, подобно русскому путешественнику Афанасию Никитину, воскликнул бы: “О, моя родная земля!». И кинулся бы на белый песок, и поцеловал бы его.

Вернувшись из магазина, я увидел сидевшего возле Гульнары человека и не поверил своим глазам – ее отец, Таган ага. Увидев меня, он со словами: – “Вот он и пришел!» – протянул мне обе руки для рукопожатия.

– Все ли благополучно в селе, Таган ага?

– Все хорошо. Перед отъездом и отца твоего в конторе колхоза видел, зашел, оказывается, по какому-то делу. Поздоровались, поговорили. Он сказал, что и у брата твоего все в порядке.

– Что в такой путь далекий выбрались? Или дело какое в Ашхабаде возникло? – спросил я о причине внезапного приезда Таган ага сюда.

– Да ничего. В общем, все в порядке.