– Ты, может, собираешься ночевать в стойле? Знаешь, который час?
– Иду, иду… ну, еще одну минутку…Прошло целых пятнадцать, и я вновь услышал ее голос:
– Придется сказать отцу, чтоб на ночь оставлял коня в колхозном стойле. И вообще, что-то этот конь мне не нравится, еще клевер коровий сожрет.
Испугавшись, как бы бабушкина угроза не осуществилась, я скоренько юркнул в дом. За чаем бабушка вдруг выложила отцу все, что заботило ее последние дни:
– Бригада, которую повесили тебе на шею, развалится, попомнишь мое слово. Тебя они просто слушаться не станут. Ты слишком мягкий, а им нужна плетка. Вот Шеммет находил на них управу, а как только ушел, так у них каждый стал сам себе головой. Разве это дело? Года не проходит – выбирают себе нового бригадира. А что толку? Там, где люди лишь о своей выгоде пекутся, ничего путного не жди.
– Увидим, – спокойно ответил отец. Оперевшись на подушку, он прихлебывал из пиалы чай.
– Сыночек-то наш как обрадовался коню, места прямо себе не находит, – перевела бабушка разговор на меня.
Отец хотел было что-то ответить, но тут раскапризничался мой младший брат, снова попросивший чаю, и взрослые стали говорить ему, что уже поздно, пора идти спать.
Вскоре все разошлись по своим комнатам, и мы с бабушкой остались вдвоем. Я разделся, выключил свет и лег а постель. Сон никак не приходил: перед моими глазами стоял наш конь. Я думал о том, что надо бы повести его подковать к Курбандурды уста; если я помогу раздувать мехи нашему пожилому кузнецу, он мне не откажет.
Послышалось ровное дыхание бабушки, всегда засыпавшей очень быстро. Я бесшумно, по-кошачьи, встал и прокрался к окну. Было тихо, казалось, наступившая ночь поглотила все звуки. На дальнюю часть нашего двора падал неяркий отблеск света из окна соседского дома, где жил Сапар ага. Большой стог сена возле стойла в сумраке напоминал камышовый шалаш. Там, в стойле, наверно, уже спал мой скакун – спал на своих тонких и сильных красивых ногах.
II
Я назвал его Гырат – конь цвета стали. Потому что настоящий конь должен зваться именно так. Когда я сказал об этом бабушке, она согласилась со мной:
– Хорошо, сынок. Только пусть твой конь будет достоин своего имени. Быстрый, как птица, и понятливый как человек, – вот каким был тот Гырат, самый верный друг нашего Гёроглы.
Раньше каждое утро, прежде, чем сесть завтракать, отец выходил во двор, поил и кормил скотину. С тех пор, как у нас появился Гырат, эти обязанности легли на меня. Вернее, я принял их сам с охотой и рвением: только проснусь – бегу к стогу сена, что высится шпилем возле хлева. Первую порцию намереваюсь отдать Гырату, но часть ее обязательно перепадает и черной ослице и удивительно похожему на нее белому осленку. Эти двое, едва заслышат шорох вил, вонзающихся в сухую траву, начинают фыркать и метаться. Какие же нетерпеливые! Ладно, бросаю сено им, они успокаиваются, с аппетитом жуют его, а уж тогда заново набираю полные вилы и отношу в стойло.
– Про корову не забудь, – раздается из окна голос бабушки, – смотри, задай ей травы побольше. От твоего коня и глупых ослов какой прок, а она, буренка, кормилица наша.
О черной корове, неповоротливой, медлительно-важной, заботится, в основном, бабушка. Просеет муку, а оставшиеся в сите отруби соберет в отдельную миску и – корове. Интересно, думает бабушка о ней столько же, сколько я о своем Гырате?
Пожалуй, нет, ведь даже в школе на ураках у меня не выходит из головы наш конь. Я мысленно представляю, как он перебирает копытами, стоя на привязи, вижу, словно наяву, как непокорно встряхивает гривой, а иногда, закрыв глаза, галопом скачу на нем по самой широкой улице нашего аула…
Однажды на уроке туркменского, прочитав предложение, которое я написал на доске, учитель усмехнулся:
– Скажи, пожалуйста, можешь ты что-нибудь придумать без Гырата?
Сперва по рассеяности я не понял, уставился на доску, выискивая ошибки во фразах: “Мой Гырат – мои крылья» и “Из Фарангистана доносится голос Гырата». Все вроде бы правильно… Класс уже начал хихикать. До меня вдруг дошел смысл слов учителя, я быстренько стер с доски написанное и – замер в растерянности. Разве придумаешь вот так сразу что-нибудь новое, да еще, чтобы оно не имело отношение к Гырату? “Мой папа работает в колхозе трактористом»… Нет, это я уже не раз писал и разбирал на классной доске. К тому же, теперь он бригадир. Но не сообщишь ведь об этом во всеуслышание, как-то неловко, еще подумают – хвастаюсь. Что же делать? Хорошо, тут спас меня прозвеневший звонок. Урок туркменского был последним в тот день, и я, чуть не забыв в парте портфель, первым выбежал из школы: здорово все-таки получилось, во-первых, плохой оценки не заработал, а во-вторых, скоро опять увижу моего Гырата!
ebooksa