«Тьяго, где тебя носит, когда ты мне так нужен?»
В устах де Веги его история звучала так, словно он специально привел на склад Эрика.
— Суд вызывает сеньора Борильни.
Художник занял место у стойки свидетелей и подробно рассказал, как Генри уговорил его собрать девушек в одном месте, а тот по наивности согласился. И тут получалось, будто бы он специально привел жертву в заранее определенное место.
— Скажите, — спросил Адан, — подсудимый мог знать, в какой час заканчивались ваши занятия с Элоизой Пириньо?
— Он знал, конечно, — Борильни кивнул. — Он пару раз провожал ее вместо брата.
— Вы видели его рядом с вашей мастерской в день исчезновения Элоизы?
Генри сжал челюсти. Художник в его сторону даже не посмотрел.
— Возможно. Хотя сейчас, к сожалению, уже не вспомню.
— Благодарю вас.
Когда Борильни сел обратно на скамейку, Адан выступил сам и сообщил, что тоже является свидетелем по этому делу. Он видел Генри с Тьяго в магазине «Рубио-Хиль», где работал Эмилио Верде, казненный за колдовство.
— Теперь очевидно, — заключил де Вега, — что Эмилио был не единственным виновным. Похищения были организованы несколькими людьми. И единственная возможность для подсудимого спасти свою душу — это назвать имя человека, на которого он работает. Того, кто за всем этим стоит.
Зрители устремили взгляды на Генри.
— Я не знаю, кто за всем этим стоит, — хмуро проговорил он и взволновано добавил: — Но я не виновен!
Андрэс Дюваль прочистил горло, и теперь уже все смотрели на него.
— Мы дадим подсудимому время подумать, — отчеканил искатель. — На сегодня заседание закончено.
Двое стражников подошли к Генри и, открепив цепи от загородки, повели его к дверям, а оттуда обратно в камеру. Краем глаза он увидел, как родители кинулись в его сторону, но им преградил дорогу третий стражник.
Драйден не понимал, о чем ему предстояло подумать. Он все сказал, и не его вина, что его слова перевернули вверх дном. И Зак… Зак почему-то решил выгородить Тьяго… За его счет!
Генри сжал кулаки. И сам Тьяго забыл про него. Еще лучший друг, называется…
Глава двадцать третья — В плену кошмара