Сердце бройлера

22
18
20
22
24
26
28
30

Мать болела и, оказывается, уже год не была членом профкома. Так что с экспедиторством ничего не вышло.

– Ты не отчаивайся, – сказала она. – Мне Василий Игнатьич обещал помочь.

– Чего ж звала тогда? – не удержался Семен.

– Да соскучилась я по тебе, сыночек, – заплакала вдруг мать и попыталась обнять сына, но тот взял ее за руки и не позволил сделать этого.

– Надо было сразу сказать, что ни черта не сможешь. А то, здрасьте, сорвала с места!

– Да уж какое там у тебя место, Сеня!

– Какое никакое, а мое! Ты, кстати, меня устроила. На «воспитание»!

– Ты меня теперь всю жизнь попрекать будешь? – заплакала мать.

– Не буду, – буркнул Семен. Ему на мгновение стало жаль ее, но он тут же ожесточенно подумал: «А кто пожалеет меня?» – и вышел, хлопнув дверью.

Зима, а потом и весна, пролетели быстро. Как и все, что идет в этом проклятом городе. Случайных заработков едва хватало на жизнь. Настал июнь. Семен стал подумывать, не вернуться ли ему в деревню, но город, хоть и чужой такой, засосал. Шлюшек пруд пруди.

Борисов зашел в пивбар. Увидел там Сергея. Подошел к нему с пивом. Сергей узнал его, кивнул на место рядом с собой, снял кожаный пиджак со спинки, перевесил на свой стул.

– Чем занимаешься? – спросил Сергей и протянул Семену воблу.

– А-а, ничем. Думал, экспедитором устроюсь, хрен! Мать подвела. А ты?

– В институте.

– Учишься?

– Закончил уже, – усмехнулся Сергей. – Я за два с половиной года его закончил. Работаю. Математиком.

– У-у! Математиком? Платят мало? А у меня всегда по арифметике нелады были… Родители помогают? – указал Семен на кожаный пиджак.

– Да нет, сам кручусь. Туда-сюда. Купи-продай, словом. Чтоб деньги не считать.

Семена сразу осенила мысль:

– Что если нам с тобой, Сергей, заняться этим, бизнесом! – он рассмеялся. Как-то непривычно в его устах прозвучало это такое чуждое для всего его уклада жизни слово. Сергей внимательно посмотрел на него.