Ополченцы не обернулись. Патруль обогнул поворот дороги и исчез.
Ханна почти не дышала, пока они не добрались до дома Виггинса. Они еще не были в безопасности.
Вместе они устроили Майло на диване в гостиной. Им нужно найти место получше на случай неожиданных гостей, но сначала необходимо оказать сыну медицинскую помощь.
Квинн быстро закрыла все шторы, затем заставила Виггинса сесть на стул на кухне и держала его на мушке, пока Ханна по рации звала на помощь Лиама и Бишопа.
Она не хотела подвергать их большей опасности, но Майло нужны капельницы. Они отчаянно нуждались в медицинских знаниях Бишопа. А Ханне… Ханне нужен Лиам.
Глава 48
Ханна
Лиаму и Бишопу не потребовалось много времени, чтобы добраться до дома Виггинса. По ее ощущениям, это заняло вечность. Они пробрались в «Винтер Хейвен» по той же тропе на берегу реки, что и Ханна с Квинн, только пришли тихо, пешком.
Рейносо, Перес и горстка добровольцев продолжали преследовать ополченцев, чтобы отвлечь основную их часть от «Винтер Хейвена». Они использовали несколько мин-ловушек и тайников с боеприпасами, которые Лиам спрятал по всему Фолл-Крику.
Снег шел все сильнее и сильнее. Видимость ухудшилась. Бой почти закончился — пока что. Метель потушила пожары в городе, включая распределительный центр.
Половина здания сгорела до тла. Горожане спасли примерно четвертую часть запасов — три дня продовольствия на каждого мужчину, женщину и ребенка.
И все. Потом все закончится. Начнется настоящий голод.
Лиам и Бишоп перенесли Майло вниз, чтобы спрятать подальше от посторонних глаз. Ханна даже не сопротивлялась. Это не напоминало подвал. Здесь было так же хорошо, как и наверху — толстые бежевые ковры, дубовые книжные шкафы, стеклянные кофейные и торцевые столики, богато украшенный бильярдный стол в дальнем углу.
Ханна сидела на пуфике, который она придвинула к дивану, лицом к сыну, поглаживала Призрака по загривку своей больной рукой и молилась, умоляла и торговалась с Богом.
Она наклонилась вперед и проверила канюлю, прикрепленную к руке Майло. Тонкая трубка уходила в наполненный внутривенной жидкостью пакет, который Бишоп прикрепил к крючку и повесил на вешалку, найденную наверху.
Майло не приходил в себя. Он все еще находился в коме, вызванной адреналовым кризом. Он дышал с трудом, пульс бился слабо, цвет лица — ужасный голубовато-серый, как ледниковая вода.
Сын выглядел таким маленьким. Таким пугающе неподвижным для ребенка, который всегда любил бегать, всегда был полон света и смеха.
Призрак прислонился к дивану, его большая голова покоилась на груди Майло. Он тихонько поскуливал, его карие глаза смотрели с недоумением и беспокойством. Пес все время тыкался в руку Майло, в плечо, в щеку, пытаясь уговорить его очнуться.
— Я знаю, мальчик. Знаю. Мы тоже хотим, чтобы он пришел в себя.