DeFlor

Директор-распорядитель замер.

Он даже позабыл как дышать.

- Разде… - начал было голос.

- Знаю, - громко перебила его Жасмин. – Уже выучила. Можешь не командовать.

Белое платье сползло по длинным ногам на пол.

Директор поедал ее глазами и не мог оторваться.

Это был танец. Балет.

Стояла мертвая тишина, и только было слышно, как возбужденно сопят в своем углу арабы.

Жасмин двигалась, как снизошедшая до простых смертных богиня. Перед ее ногами отдыхали прима-балерины. Ее подтянутый задок и аккуратные грудки были идеальны. Самую развратную позу она превращала в произведение искусства. Когда она встала на колени и раздвинула ноги, ее щелка разошлась, и посреди черной, как ночь, промежности блеснули розовые влажные губки. Этот контраст, незаметный у светлокожих, окончательно снес директору крышу. Он резко отвернулся, стараясь позабыть об увиденном и думать о деле, только о деле. Но розовая манящая звезда теперь постоянно стояла перед его внутренним взором. Впервые он пожалел, что у него нет денег, чтобы заплатить взнос за участие и купить эту эбеновую королеву.

Он даже не заметил, как показ закончился, дверь за Жасмин закрылась и подиум опустел.

- Господин директор, - позвал Баргас. – Это был последний лот. Пора начинать торги.

Директор мотнул головой, прогоняя навязчивые видения.

- Да. Торги. Начинаем.

8

Между подиумом и залом медленно опустилась звуконепроницаемая стена из одностороннего зеркального стекла.

Теперь товар не мог ни видеть, ни слышать, что происходило в зале.

Вспыхнул свет. Тусклый желтый в зале, красноватый на подиуме. Такое сочетание добавляло интимности и подчеркивало достоинства товара.

Директор-распорядитель с приклеенной улыбкой обвел взглядом участников.

Пятеро арабов беспокойно елозили на креслах и о чем-то шептались, интенсивно жестикулируя.

Толстяк Дэвидсон сидел надув губки и сложив руки на пузе.