На закат от Мангазеи

- Не боюсь я тебя, упыриха. Один раз сдохла и второй раз сдохнешь. Можешь своего лесного дружка звать, он вам скоро понадобится.

- Ты о чем, пьянь подзаборная?

- А-а, не помнишь. Конечно, ты же дохлая была. Не помнишь дружка твоего, то чудище лесное волосатое, которое тебя вместе с лодкой из моря вытащило и в лес утащило.

Иринья отвернулась, покачав головой.

- Всегда знала, что брага – зло.

- Не верьте, не верьте, холопы скудоумные. А мы тогда всей ватагой чуть не померли от страха, когда оно ходило вокруг заводи и ревело. Пришлось бежать, побросав все, что собрать не успели. Оно наверно, тебя и оживило, мертвечина ты гнилая. Посношав небось перед этим во все дыры. Как, тоже не помнишь? Понравилось?

Иринья с размаху засадила ему носком сапога в ухо. Разбой сковырнулся, мерзко хихикая.

- Слабенько, слабенько. Навыки теряешь. Наверно, дружок все ж таки понравился. Еще бы, он же был ростом с дерево. И уд имел наверняка значительный. До кишок тебя продрал.

Иринья отвернулась.

- Шубин, пойдем снова по избам. А то я за себя не ручаюсь.

Разбой кряхтел, хлюпал, подползая к лежащей на земле бадье с брагой. Уселся рядом с ней, водрузил себе на колени, заорал немелодично:

- Разлей-ка водочки, разлей-ка родненькой! А спустим лодочки, пойдем за золотом!

Голос у него был скрипучим, как у якорного ворота. Лицо сияло пьяным блаженством.

- Свяжите его уже наконец, - скривился Кокарев. – И кляп какой-нибудь сообразите. Подойду позже, у меня к нему еще пара вопросов будет.

Он отвернулся, поглядел на ворота. Казаки споро забивали их свежими досками. Рядом стоял десятник Конопатый и, почесывая бороду, разглядывал сваленные в кучу трупы канасгетов.

- Дьяк, пойдем глянем, что там, - предложил воевода.

Десятник встретил их молчанием. Указал глазами на ближайший труп.

Канасгет лежал раскинув конечности. Грудь его была раздроблена прямым попаданием ядра. От головы осталось только месиво. Нарядный пластинчатый доспех был залит кровью и грязью. С наборного пояса свисал длинный кусок бересты с нацарапанными на нем значками и привязанными длинными птичьими перьями. Воевода нагнулся и поднял его, держа осторожно за оба конца.

- Ты будешь смеяться, дьяк, но это – местное дикарское письмо. Перья указывают на племена, о которых идет речь в письме. А значками дикари пытаются передать то, что мы передаем буквами.

Макарин присмотрелся. Значки были похожи на примитивные рисунки. Несколько заостренных палок, кружочков.