Костяное веретено

Он встряхнул рукой — и с его пальцев ослепительными искрами брызнули капли магии.

— А что ты вообще умеешь? — С любопытством посмотрела на него Фи.

Принц откашлялся и провозгласил официальным тоном:

— Как твой спутник я могу составить компанию и поддержать беседу, а также перенести вещи на очень короткие расстояния. — Она невозмутимо посмотрела на него, и Шиповник рассмеялся. — Ты спрашиваешь, на что я способен как маг Света… Могу создавать искры, свет, тепло, а порой навести иллюзию.

Он поймал ее взгляд и сунул руку в горящий костер. У Фи захватило дух, хоть она знала, что огонь ему не навредит. Принц повернул кисть, и лепестки пламени стали закручиваться, пока на ладони у него не оказалась алая роза. Жар лизал его пальцы.

— Но это не всё. — Шиповник убрал руку, и огонь снова стал обычным. — Лишь мелкие фокусы, которые я могу делать благодаря своему родству с магией Света.

У Фи перед глазами все еще стоял образ розы.

— Я и не думала, что оно имеет такую силу.

Родство — естественное проявление магии. Родство с растениями дарило способность прорастить зернышко. Родство с ветром — вызвать порыв воздуха. Родство с огнем — создать завиток пламени.

Все чародеи могли использовать родственную им магию без обучения, но для чего-то более сложного требовалось направить силу с помощью заклинания. У многих на освоение всех заклинаний из одной колдовской книги уходила целая жизнь.

Могущественных ведьм, способных на великие магические свершения, было немного, их гигантские статуи высились во дворе королевского замка Андара. Фи не знала, насколько сложна магия иллюзий, но если роза — всего лишь маленький фокус, значит, на кончиках пальцев Шиповника сосредоточена огромная сила.

— Вот видишь, я знал, что могу тебя впечатлить, — довольно заявил принц. — Мое родство со светом так сильно, что в детстве я едва мог им управлять. И когда боялся темноты, то освещал комнату как маяк, мешая няням спать по ночам.

— А теперь ты взял и все испортил, — хмыкнула Фи. Ее изумление разрушил образ маленького златовласого принца, которого укладывает в постель замученная нянюшка с темными кругами под глазами. — Рада, что ты уже вышел из этого возраста.

— Ты еще не видела, что я творю с помощью настоящих заклинаний. — Его глаза сверкали в темноте, словно бросая ей вызов.

Настоящие заклинания… Фи лихорадочно размышляла. У нее не было и капли собственной магии, но гримуары, оставшиеся от орденов чародеев Андара, всегда ее притягивали. Родство — это то, с чем человек рождается, но заклинания можно выучить. Это не просто пара особенных слов: для одних требовались руны или оккультные символы, для других — сложные ритуалы, например последовательность движений, которые нужно было выполнить в заводи с неподвижной водой, где отражается луна.

Однажды Фи наткнулась на гримуар, в котором все заклинания были представлены в виде музыкальной композиции.

А еще чародеям для концентрации магии часто требовался посредник. Письмовник с этой целью использовал бумагу и чернила, но в роли посредника могло выступать что угодно, от древней реликвии до пригоршни песка. Некоторым магам посредником служил даже цвет.

Однажды, когда она поехала с отцом в свою первую экспедицию, они попали в кабинет чародея, который в качестве посредника использовал синий цвет. Фи с удивлением смотрела на синие занавески, колокольчики с длинными синими кистями и люстру с подвесками ярко-сапфирового стекла. Пол был усыпан дробленой кобальтовой краской и увядшими лепестками колокольчика; куда бы ни шла Фи, она повсюду оставляла в пыли маленькие синие следы.

Именно поэтому Филоре так старательно учила магические языки. Книги заклинаний будто переносили ее в золотой век волшебства, и она могла со стороны наблюдать, как чародеи соединяют редкие ингредиенты в точно рассчитанных пропорциях или направляют свою магию через сложенные крестом белоснежные камни.

При мысли о том, что если Шиповник останется рядом, она увидит все эти захватывающие дух заклинания своими глазами, у Фи замерло сердце.