Костяное веретено

— Да, но иначе, чем ты думаешь, — меланхолично протянул принц и поднял палец, показывая ей. — Я перемещаюсь не с помощью чар, которым меня учили. Дело в заклинании, под действием которого я нахожусь.

И Фи снова увидела в тусклом свете костра крошечную отметину на его пальце, похожую на завиток красной нити.

— Это все магия веретена. Та, что связывает нас с тобой. Когда я раньше ходил во сне, то перемещался только по замку, но теперь есть нить, ведущая к тебе. — Шиповник со вздохом откинулся на спину и забросил руки за голову. — Я не по-настоящему здесь, Фи. Все это — мое тело, голоc, даже способность чего-то касаться — принадлежит моей спящей сущности в Андаре. Я сейчас сам — порождение магии Света. Сомневаюсь, что способен даже творить настоящие чары.

Воцарилось долгое молчание, Фи переваривала сказанное. Наверное, ужасно обидно владеть такой силой и притом оказаться в ловушке. Она подумала, что может представить себя на его месте, хоть чуть-чуть.

Принц перекатился на бок и пригвоздил Фи серьезным взглядом.

— Но если ты хочешь, то, наверное, я могу сиять.

— Вот уж не надо, пожалуйста, — прошипела Фи, досадуя на себя, что даже на миг могла принять Шиповника всерьез.

Тот пожал плечами, и чуть дрогнувший уголок его губ подозрительно смахивал на торжествующую улыбку. Принц снова улегся на спину.

— Мне все равно не хотелось портить вид.

Фи посмотрела наверх. Ночь выдалась ясная, хотя на первый взгляд ничего особенного. И все же, забираясь в одеяла, она не удержалась и покосилась на Шиповника, чьи глаза безотрывно смотрели в бархатные небеса. Невольно она принялась отыскивать созвездия, прослеживая незримые нити, что соединяли далекие звезды. Возможно, они с Шиповником связаны таким же образом — как часть большого, невидимого им созвездия.

Все это казалось ужасно похожим на перст судьбы. Фи усилием воли прогнала мысли прочь. Она сунула под голову вместо подушки рюкзак и закрыла глаза.

Спустя два дня кладоискательницы добрались до вершины перевала. И на самой высокой точке, прежде чем окончательно повернуть на восток, Фи оглянулась на дорогу, по которой они приехали. Она долго смотрела на горную гряду, чьи самые низкие вершины в полуденном свете отливали голубым и серым. Сине-зеленые сосновые склоны вдалеке сменялись глубокой зеленью осин и тополей; там, в гуще леса, гнездился городок Айделвайлд — просто проблеск солнца, отражающегося в окнах домов.

При мысли о родном гнезде Фи уколола тоска.

Никто не знал, удалось ли Скитальцу разрушить заклятие Бабочки или он умер таким же одиноким, как жил, вдали от дома и всех, кто его любил. Фи подумывала, не стоит ли поделиться своей бедой с Шиповником, рассказать о проклятии и попросить помощи. Он ведь маг. Возможно, сумеет что-то предпринять.

Вероятно, именно принц больше всех остальных понимает, каково это — когда у тебя отнимают дом.

Нет. Стоило об этом подумать — как ее пронзил холод. Отметина проклятия — доказательство ужасной ошибки. И Фи больше никогда подобной не совершит, нельзя доверять кому попало. Она и раньше ни у кого не просила помощи, чтобы разрушить чары, ни к чему и сейчас начинать. Фи развернулась спиной к городу и поехала дальше.

Пока они спускались по склону, ветер усилился. Над горами прокатывались раскаты грома; Фи прищурилась. У них будет горячий ужин и, может быть, даже ванна, если они успеют добраться до «Черных сосен» до темноты. В постоялом дворе «Черные сосны» проживающих было мало, однако поток путешественников не иссякал.

Путники уже обогнули поворот, и тут первая капля дождя упала на широкополую шляпу Фи. Вдруг вдали показались огни подворья. Над скрюченными деревьями возвышался огромный домина — обветшалое строение из больших бревен и плотно подогнанного камня. Бдительными очами во тьме светились четыре ярких окна на фасаде дома, вокруг теснились конюшни и хозяйственные постройки.

— Ну наконец-то! — воскликнула Шейн.

Фи выдавила улыбку и пришпорила лошадь. Казалось, они хотят обогнать бурю.