Долговязый юноша с золотисто-каштановыми волосами, в семнадцать лет он уже был королем Андара, после того как горе до срока свело их отца в могилу. Лучше всего Шиповник запомнил, как Шалфей сидел в зале для аудиенций, слушал советников в синих мантиях, опершись локтем о подлокотник трона из розового дерева, а затем ловил в душной толпе взгляд братишки и подмигивал так быстро, что никто другой не замечал.
Юный Шиповник побежал под окно, протягивая раздавленную малину:
— Шалфей! Вылезай к нам!
Тот покачал головой.
— Достойные короли не вылезают через окна.
Лицо маленького принца сморщилось.
— Но вчера…
— Король ничего не знает о том, что произошло вчера, — перебил Шалфей, театрально откинув плащ, хотя Шиповник видел, как озорно сверкают глаза брата. — И, если я правильно помню, ты поклялся хранить все в тайне.
— Ты ведь мне расскажешь, не так ли, братик? — рассмеялась Камелия, схватив Шиповника за плечи и сжав его, а он принялся вырываться.
Взрослому принцу пришлось отвернуться, горе и одиночество скрутили желудок в узлы.
Хватит. Сколько можно оглядываться на все, что потерял.
Вдруг Шиповник понял, что он больше не один. Пара блестящих орехово-зеленых глаз встретилась с ним по ту сторону сада, и на лице Фи отразился благоговейный трепет. Принц вздрогнул. Он не собирался приводить ее сюда.
Фи подошла к нему, глядя на пышные сады и веревочные качели, свисающие с узловатой ветки ивы.
— Что это?
— Всего лишь сон, — ответил принц и пожалел, что слова прозвучали так горько. — Я говорил, что время от времени тебя может сюда заносить.
— Но мы же не в башне. И это ты, да? — Она указала на маленького колдуна, который напоказ подсвечивал чайник искрящимся пальцем.
— Да, — подтвердил Шиповник. — Помнишь пыль, от которой ты расчихалась? Должно быть, в песочных часах был настоящий сонный порошок. Она бы так и поступила, — добавил он, наблюдая, как Грёза потягивает светящийся чай. — Она любила прятать вещи в неожиданных местах. Когда Грёза спала, то могла ходить во снах, нашептывать людям и влиять на то, что они видят. Все это создала золотая пыль. Вот, смотри.
Шиповник склонился над цветочным ящиком, полным лютиков, провел по ним рукой — и они рассыпались, сменившись пожухлой шелухой. Принц потянулся за другим букетом.
— Не надо, — перехватила Фи его запястье. Когда он поднял голову, выражение ее лица было мягким, почти задумчивым. — Это твоя семья, да? Не хочешь немного посмотреть?
Больше всего на свете Шиповнику хотелось погрузиться в это воспоминание. Послушать смех Камелии и снова прожить эту жизнь. Но ничто из увиденного не было реальным — просто картинка из песка, манящая тем, что навсегда утрачено.