— Чертова Мими! — Джозеф вытер платком проступивший на лбу пот и раздраженно уставился на жену. Его искренне поразило то, что она посмела вновь поднять эту тему, ведь утром, как он считал, они уже все обсудили. — Разве я неясно выразился? — простуженный голос моментально превратился в злой хрип. — Эта маленькая дрянь интересует меня не больше, чем твои каждодневные писульки на прикроватной тумбочке. Я их давно не читаю — все будто писаны под копирку и напрочь лишены смысла. Даже в вороньем карканье его больше. К черту и тебя, и Мими!
— Ах… Ты… — Мегана не сразу нашлась с ответом. К хамству мужа за годы совместной жизни она успела привыкнуть, но сейчас он явно переходил все границы. Это уже даже не напоминало их привычную игру «кто побольнее ударит». — Мими — твоя дочь! А ты отдал ее этому извергу с такой легкостью, будто за ужином передал кусок пирога с крольчатиной…
— Да хоть бы и так, — не стал отрицать Джозеф. — Пусть раз в жизни принесет пользу. Если бы ты смогла родить нормальную дочь, то Триединая Линия у нас была бы на целых два года раньше, так что не говори мне ни о какой Мими! И слышать ничего не желаю!
— Ты, черствый мерзавец! — теряя самообладание, закричала Мегана, не заботясь, долетят ли ее крики до ковена, устроившегося в глубине сада. — Как ты посмел отдать ее этому ублюдку?! Он же просто убьет ее! Как ту девчонку, которую закопали три дня назад.
— И почему это должно меня волновать?
Джозеф явно наслаждался ссорой, из которой, как ему казалось, он совершенно точно выйдет победителем.
— Я смотрю, тебя уже ничего не волнует, — Мегана вдруг успокоилась, словно услышала именно то, что ожидала, — кроме желания выслужиться перед ней. Вот только все это напрасно — ты для нее все такое же ничтожество, каким всегда и был. Как это глупо — променять любившую тебя когда-то жену на то, что никогда не будет твоим…
— Ты просто брызжешь ядом, — торжествующе улыбнулся Джозеф. — Гарри скоро не станет, и она взглянет на меня по-новому, ведь именно я привел ее к триумфу. Можешь начинать кусать локти, если, конечно, до них дотянешься. А теперь — пошла вон, у меня дела.
Джозеф взялся за зеркало и шагнул с крыльца.
— Ты никуда не уйдешь, — холодно прозвучало сзади. По спине оторопевшего Джозефа пробежал холодок. Он ощутил опасность. Но в руках было зеркало, оно мешало. Будь ты неладен, Гарри…
— Что ты собралась?..
— Она ничего не получит, — сказала Мегана. — Ни тебя, ни Крестовину, ни своего сына, ничего из того, что украла у меня…
Джозеф почувствовал, как у него отнимаются ноги, а руки начинают дрожать, словно у беспробудного пьяницы, не просыхающего вторую неделю. Все тело передернуло от озноба — Мегана пустила в ход свою силу. Он едва успел опустить зеркало и прислонить его к перилам. Стекло отвратительно звякнуло, но вроде бы не разбилось.
— Вот ведь дрянь, — прорычал Джозеф, оборачиваясь.
Его исполненный презрительной злобы взгляд не сулил жене ничего хорошего.
Раздался металлический скрежет. В мгновение ока кованые прутья оторвались от перил и сомкнулись, будто средневековые кандалы, на запястьях и шее Меганы Кэндл. Они стали душить женщину — та захрипела и дернулась в попытке освободиться.
— Ты всегда проигрывала, — уняв дрожь, Джозеф подошел ближе и отвесил задыхающейся жене размашистую пощечину, от которой на ее щеке остался алеющий след. — Потому что боялась переборщить, всякий раз страшилась убить. И это при твоих-то возможностях, трусливое ничтожество… А вот мне не страшно.
На искаженном болью лице Меганы отразился подлинный ужас. Она и в самом деле оказалась не готова к подобному исходу, хотя и убеждала себя перед этим разговором, что Джозефа нужно будет остановить любой ценой. Она так и не решилась нанести смертельный удар первой, ведь за свою жизнь — в этом он не солгал — она никого не убила, даром что была ведьмой. Должно быть, она действительно обычное ничтожество, как и утверждал этот монстр…
— И ты еще что-то смеешь мне тут… Эй, а ты что…
Джозеф вдруг замолчал, тихо охнул и, будто мешок репы, рухнул лицом вниз, растянувшись на ступенях. Удар пришелся ему точнехонько в скулу, и невысокий крепкий мужчина в шоферской кепке потер саднящий кулак.