Мистер Вечный Канун. Город Полуночи,
Мистер Эндрю направил таксомотор мимо, но впереди показался очередной столб с еще одним пугалом. Свечные глаза запылали, стоило страшилищу их заметить. А во тьме вдали виднелся еще один страж…
— Они нас не выпустят!
— Быстрее, — прорычала сквозь сжатые зубы Мегана Кэндл. — Быстрее! Прямо на них!
— Что?
— На них, я сказала!
Мистер Эндрю всегда доверял мадам и не считал, что должен сомневаться в ней сейчас. Он стиснул зубы и со всей силы надавил на педаль, направив таксомотор на ближайшее пугало. Земля комьями полетела из-под колес, и маленькая желтая машина устремилась навстречу монстру в длинном пальто и дырявом цилиндре. Похожие на кривые ветви ручищи тыквоголового стража потянулись к таксомотору, но мистер Эндрю резко вывернул руль, и машина вильнула в сторону. Мими на заднем сиденье не удержалась и покатилась в сторону, ударившись о дверцу. Деревянные пальцы монстра клацнули по воздуху.
— Вперед, — прошептала Мегана, закрыв глаза. — Дальше…
— Мама! — закричала Мими.
Столб с пугалом был уже в какой-то дюжине ярдов, а его руки, извиваясь жгутами, потянулись к беглецам с обеих сторон. Свечи-глаза в тыквенной голове алчно горели, предвкушая добычу.
И тут Мегана ударила в пол обеими ногами, словно нажала одновременно на две невидимые педали. Откуда-то из-под горбатого капота прозвучал протяжный стон. В тот же миг крошечный таксомотор встал на дыбы и оторвался от земли.
Мистер Эндрю пораженно выдохнул, а Мими прильнула к окну. Поросший бурьяном пустырь спешно отдалялся. А пугало, не понимая, что происходит, начало бестолково водить длиннющими руками, растерянно глядя со своего столба вслед ускользнувшей добыче.
Миссис Мегана Кэндл, ее дочь и верный таксист мистер Эндрю сбежали из города.
И они были единственными, кому это удалось.
Бом!
Часы во всем городе ударили в четвертый раз, и Уэлихолн стал меняться. По одному в уличные фонари начал возвращаться свет. Злобный осенний ветер с востока многократно усилился и понесся по улицам, сметая с домов облицовку, а с крыш — черепицу. Он забирал с собой и сами крыши вместе со зданиями, которые в одночасье будто стали бумажными.
Вместо унесенных домов тут же возникали другие: высокие, тонкие и мрачные, с арками, шпилями и башенками. Выросшие черные стены затянули прорехи между собой — почти все проходы между зданиями исчезли — остались лишь самые широкие улицы. Все дома стали одной высоты — в семь этажей; крыши вытянулись и заросли, будто чешуей, темно-красной (почти черной) черепицей; на парапетах появились уродливые каменные горгульи и химеры; обычные стекла на всех окнах заменили ажурные витражи.
Сами улицы также преобразились. Мосты ожили и начали двигаться; прямо из брусчатки тут и там, словно уродливые чугунные деревья, выросли фонарные столбы, освещая город своими коваными плодами-фонарями; на каждом перекрестке появились колокольни, и колокола тут же принялись мрачно и торжественно отзванивать — ими управляли криво ухмыляющиеся пугала.
Уэлихолн, или, вернее, Город Полуночи, как его называл известный в определенных кругах Человек в зеленом, наполнился потерявшимися, сходящими с ума от страха и непонимания людьми. Кто-то из горожан бежал, не разбирая дороги, кто-то стучался в свою дверь, не осознавая, что дом ему больше не принадлежит. Но большинство людей были заперты в своих комнатах и квартирках, порабощенные собственным ожившим «праздничным украшением», за которым они выстаивали долгие очереди. Были и те, кто крепко спал и не замечал происходящих кругом ужасов. Впрочем, в счастливом дремотном неведении им предстояло оставаться недолго…
Бом!
Все часы в городе ударили в пятый раз — и в тот же миг над городом разнеслось птичье карканье. На башнях, в клетках, вывешенных под самыми крышами, проснулись птицы — те самые черные катарки, которых привезла, а после собственноручно развесила по всему Уэлихолну Шляпа.