Дамы тайного цирка

Она была красива, без сомнения, но в ней всегда было что-то, что выбивало Бена из колеи. Словно какая-то дикая потребность в одобрении, которую он не хотел удовлетворять. Он съел четыре вилки салата и пытался теперь поймать взгляд официантки, думая только о том, как бы добыть чек.

– Послушай, – сказал он. – Мы с тобой давно друг друга знаем. То, что произошло между нами, было мило, но… – И тут он запнулся, не зная, что сказать дальше.

Она качнулась вперёд, ожидая, как он закончит предложение.

– Мы с Ларой теперь вместе.

Это было не совсем так – на самом деле это была наглая ложь, – но он так хотел, чтобы это было правдой, что это должно было что-то значить. Той ночью на крыльце, когда Лара рассказала ему, что ей померещился Тодд Саттон, Бен почувствовал себя дураком из-за того, что желал чего-то большего. Он не знал, когда именно для него всё так изменилось, и Лара из потерпевшей по делу – телефонного номера, по которому он звонил, потому что это было частью его работы, – стала для него кем-то, чей голос он с нетерпением жаждал услышать. Этот чудесный низкий грудной голос. И её смех, когда она смеялась по-настоящему.

– Мне жаль, если я нечаянно ввёл тебя в заблуждение. Мне правда жаль.

Она слегка поникла, но попыталась это скрыть.

– Немного рановато после Тодда, тебе не кажется?

Бен поразмыслил над её вопросом и тут же разозлился.

– Почти год прошёл, Ким!

– Да? – спросила она, глядя в пространство, как будто подсчитывала месяцы. – А я-то понадеялась, что ты спасёшь меня от очередной скучной воскресной ночи с моими кошками.

– Прости, – сказал он.

Она пожала плечами.

– Это твой окончательный ответ? Я не могу повлиять на твоё мнение?

– Вряд ли.

– Ларе Барнс очень повезло. – Тон Ким резко изменился, и она взяла свою сумку. – Я думаю, ты это понимаешь, да?

– Да, – ответил Бен со слабой улыбкой. – Понимаю.

Ким Ландау поднялась из-за столика и быстро вышла, задержался только запах её духов.

Бен обдумал её слова. В его представлении Ларе Барнс как раз здорово не повезло. То, что произошло с ней, было жестоко и опустошающе.

– Я считаю, скорее это мне посчастливилось, – сказал он пустому полукабинету.