Дамы тайного цирка

– У другой близняшки – Эсме – нет одной руки и матки, зато две ноги и обе почки. Физически Эсме была более сильной сестрой. Но, видишь ли, камбионы – люди только наполовину. По венам моего существа бежала в том числе и демонская кровь, так что я мог сделать кое-что, что никогда бы не получилось с немагическим созданием. Я, так сказать, заполнил бреши магией. Каждая девочка выглядела… безупречной, без изъянов.

– Заполнил бреши?..

– Я заколдовал весь свой грёбаный цирк, так что мои девочки внутри него выглядели красавицами. Они были как куколки. За пределами цирка тоже, если не задерживались снаружи надолго. О, да весь Париж говорил о моих красотках. Плутар одевала их, как маленьких принцесс, но я совершил ошибку. – Он повернулся к Сесиль и поднял руку, привлекая её внимание. – Видишь, я могу признать, когда я не прав.

Сесиль сверкнула озлобленным взглядом.

– Ты на стольких фронтах был не прав, Отец. Трудно уследить.

– Ну, да, я совершил ошибку, возложив обязанность поддержания иллюзии на одну Эсме, но она была гениальной иллюзионисткой! Сесиль не так хорошо справлялась после того, как я разделил их, поэтому я решил стереть ей память, чтобы она не помнила, как её отрезали от сестры. Однако Эсме нужно было знать это, чтобы поддерживать иллюзию.

Лара подумала, что это совершенно несправедливая ноша для юной девушки.

– То, на что Отец намекает, но не говорит напрямую, – произнесла Сесиль, прерывая его монолог, – что для сохранения внутри цирка иллюзии, будто мы цельные, Эсме была вынуждена совершать убийства – необходимый обряд, – которые подпитывали её.

– Да-да, – отмахнулся Альтаказр, – она так любит порицать меня теперь, когда она мертва. Возможно, я чувствовал себя виноватым из-за того, что Сесиль была так похожа на свою мать. На смертном одре, – продолжил он, совершенно не отдавая себе отчёта в том, как этот рассказ расстраивает её дочь, – я дал обещание моей Юноне, что позабочусь о её ребёнке. Ей так и не рассказали всю историю рождения – что детей было двое. Не думая, что они выживут, я согласился, а потом она умерла, и я, как видишь, оказался связан словом. – Вид у него был сконфуженный. – Как мне только предстояло узнать, это была огромная ошибка.

– Тебе не надо было нас разделять. Мы были счастливы как есть. – Сесиль посмотрела на него с вызовом.

– А потом всё окончательно испортил этот художник, Эмиль Жиру, – проигнорировал её Альтаказр. – Хотя Тисдейл любит напоминать мне, что я не знаю собственной силы и что это моя вина. Видишь ли, поскольку я и сам художник… Я наложил на Жиру небольшое заклятие, чтобы все, кого он нарисует, влюблялись в него.

– То, что ты сделал, было непростительно, – зло бросила Сесиль, скрестив на груди руки.

Лара знала об этом из её дневников.

– Ну, что же, хоть я и смог разделить вас на две части физически, нож в виде Жиру был острее.

– Тебе спасибо. – Сесиль отклонилась назад на сиденье и оперлась подбородком на руку.

Лару не оставила равнодушной эта странная семейная ссора, которой она случайно стала свидетельницей. Она пыталась заглушить свою мысль, это было очень похоже на попытку сдержать сухой кашель, возникающий после тяжелой простуды, но мысль пробивалась обратно. Этот человек – сумасшедший. Мы утихомириваем сумасшедшего.

Как только эта мысль закружилась в её голове, она взглянула на Мистера Тисдейла, который, кажется, способен был прочесть, что она думает. Он предупреждающе округлил глаза.

Кабинка продолжала спускаться.

– И, как ты, наверное, уже догадалась, обе мои девочки влюбились в Жиру, поэтому когда Жиру предпочёл Сесиль Эсме, та, ну, немного повредилась в уме.

– Она убила его, – сказала Сесиль.