– Любава, прекрати!
– Ты сам спросил, – пожала она плечами. Облизнула пальцы, но решила употребить еще один сырник – ну вкуснющие же до невозможности! И вообще – жизнь прекрасна.
– Я… – Ник вздохнул. – Я вчера, похоже, выпил… лишнего. И мало что помню. Если честно.
– Кстати, как голова, мой юный друг-алкоголик?
– Как ни странно, почти цела. Сушняк с утра был, конечно, жуткий. Спасибо за минералку.
– Пожалуйста.
– Люб, – он наконец-то решился. – Я вчера… всё испортил, да?
– Почему же… Ты был главным украшением торжества, я бы сказала.
– Издеваешься?
– Отнюдь. Ты был необыкновенно мил. Поучаствовал практически во всех конкурсах. По просьбе Машки принимал дивной красоты фотогеничные позы и был ее любимой фотомоделью. Пел в караоке-баре, набрал сто баллов, между прочим.
– Я? Пел?
– Лишь позавчера нас судьба свела, – хорошо поставленным голосом промурлыкала Люба, – а до этих пор где же ты была…
– Что это за песня?
– Это ты меня спрашиваешь? Ты ее вчера дважды пел на бис. Точно попадая в ноты. У тебя неплохой голос, кстати. По крайней мере, громкий, – с усмешкой добавила Люба.
– Любава… скажи, что ты шутишь.
– Какие могут быть шутки в таком серьёзном деле? Вот фото и видео нам сольют – сам увидишь. А как ты вальсировал с моей мамой…
– Что? – с ужасом выдохнул Ник. – Я… я ее уронил, да?
– Даже на ноги ни разу не наступил. В тебе после стакана коньяка на голодный желудок такая грациозность просыпается.
– О господи, не-е-ет…
– А папе моему ты пообещал, что мы родим ему пятерых внуков. Папа был в лёгком… шоке. Я, впрочем, тоже.