– Это не может быть правдой!
– Ты главного не знаешь, – Люба устроилась на табурете за столом, вытерла пальцы салфеткой. – Про нашу… первую брачную ночь.
– Что? – Он едва выдохнул это короткое слово.
– Что ты творил, боже мой… – Люба закрыла лицо руками. – Я даже предположить не могла, что ты на такое способен…
Сквозь неплотно сомкнутые пальцы она увидела, как он присел на корточки перед ней. Почувствовала, как пальцами коснулся ее рук.
– Люба… – Он почти шептал. – Что я сделал? Я… обидел тебя? Я был груб? Сделал тебе больно? Взял силой? Господи, Люба, скажи мне! Не молчи!
Он потянул ее за руку, она убрала ладони от лица. И Ник увидел смеющиеся глаза.
– Ты храпел! Всю ночь! Рокотал как трактор! Удивляюсь, как нам не стучали в стену соседи.
Ник со стоном уткнулся в ее колени, не в силах ничего сказать в ответ. А потом резко поднял голову. Уголки губ опущены, и такой безжизненный голос.
– Ты теперь со мной разведёшься?
Судя по всему, чувство юмора на место так и не вернулось. Хотелось верить, что это явление временное.
– Знаешь, разводиться на следующий день после свадьбы – страшный моветон.
– Мове… что?
– Дурной тон. Так что… я разведусь с тобой… позже. Или не разведусь. В общем, ты, Самойлов, на испытательном сроке. На два месяца. Нет, на три.
Робкая улыбка тронула его губы.
– Да? И… каковы будут условия?
– Во-первых, – Люба указала пальчиком на тарелку на столе, – ты спалился, поэтому готовишь завтраки.
– Хорошо, – покорно кивает Ник.
– Во-вторых, во-вторых… – Люба почесала кончик носа. – Думаю, ежедневный куннилингус – это справедливо.
Ник едва не поперхнулся.