Категорически не хватает пальцев, но положение рук он менять не рискует – потому что… Потому что чувствует, что она скоро… Прихватывает губами то, что сейчас более всего похоже на карамельку – твёрдую, гладкую, сладкую. И делает то, что с карамельками делать и положено. Ритмично, внутрь своего рта, поглаживая языком. Недолго.
Ее бёдра неожиданно сильно сжимают ему шею, пятки твёрдо упираются куда-то в район лопаток, она выгибается навстречу, хотя и так они там плотно друг к другу. «Карамелька» пульсирует ему в губы. И тут его внезапно и остро накрывает собственное наслаждение.
Сил поначалу не было не то чтобы встать – даже голову повернуть. Он так и стоял на коленях, еще вздрагивая, уткнувшись лицом между ее бёдер. Ого, как бывает, оказывается…
– Ник…
Он наконец-то собрался с силами и поднял голову. Мелкие, осторожные, почти воздушные поцелуи… Люба попыталась свести ноги, но положение у нее для этого было совершенно невыгодное.
– Ник, иди сюда…
– Мне и тут хорошо. – Он снова и снова легко касается ее губами. – Тут такая красота…
– Ник!..
– Моя с-с-собственность, – сказал он, целуя слева от влажной полоски тёмных волос. – Моя прелес-с-сть, – то же самое справа.
Люба вздрогнула то ли от смеха, то ли от поцелуя.
– С-с-самойлов! Иди с-с-с-юда! Я тебя потс-с-с-селую…
– Ну, ради этого только…
Вставать было непросто: сил, казалось, не осталось ни в руках, ни в ногах. Он плюхнулся на диван рядом, потянул Любу за руку.
– Это ты иди сюда.
Она привычно устроилась на его коленях верхом, прижалась щекой к влажной груди. Он провёл рукой вдоль ее спины. Идеальная. Совершенная. Его.
– Ну как, не стесняешься больше?
– Да поздняк уже метаться, – хмыкнула Люба.
– Вот и умница. – Ник коснулся губами ее виска. – Так и надо.
– Ник, а ты… ты не будешь… не хочешь… еще раз?
– Не-а.