– Как интересно, – всплеснула руками Терентьева, восторженно глянула на представителей закона. До Шельмы добирались около часа. По дороге оживленно обсуждал убийства.
– Я просто не верю, чтобы кто-нибудь мог таить зло на Анну Петровну, – говорила Терентьева. – Я до сих пор не могу в это поверить.
Петр Афанасьевич счел нужным ввести жену в курс дела:
– Наши сыщики думают, что Анна Петровна, узнав что-то об убийстве Тишкиной или о краже у Саврасовой, стала шантажировать преступника и тот от неё избавился.
– Че-пуха, – выделяя каждый слог, с чувством произнесла Терентьева. – Не такой она была человек, я хорошо её знала. Голову даю на отсечение, Анна Петровна никогда никого не стала бы шантажировать.
– Порой даже хорошо знакомый человек может удивить вас, – заметил Попов. – Поверьте моему богатому опыту, Ксения Денисовна.
– Возможно, так и бывает, – не сдавалась Терентьева, – но Анна Петровна Дочкина никого не шантажировала, и если вы так думаете, то зря теряете время.
Так, разговаривая, они дошли до хутора, где жила Шельма. Шельма оказалась именно такой, какой её описали следователю. Это была высокая костлявая старуха с седыми патлами, разметавшимися по сморщенному лицу.
– Господи, вылитая баба-яга, – восхищенно шепнула Терентьева мужу.
– Кого это бог принес? – прокаркала Шельма, выходя за калитку и близоруко щурясь.
– Свои, – громко произнес Терентьев.
– А, Петр Афанасьевич, – казалось, обрадовалась старуха, – наше – вам.
– Давненько я вас не видала. Соскучились, чай? – тут Шельма издала гортанный звук, напоминавший кудахтанье.
– Ты что, с ней знаком? – тихо спросила Ксения Денисовна мужа.
– Ну да, – несколько смущенно ответил тот.
– Ну, а это кто там? – спросила Шельма, всматриваясь в спутников Терентьева. Вперед вышел Попов.
– Я следователь прокуратуры, Кирилл Александрович Попов, из Луги, – авторитетно представился он.
– Да хоть из Таганрога, – пожала плечами Шельма. – Мне-то какое дело?
– Как вас зовут? – задал вопрос Попов.
– Шельма.